вот с преподавателем по «Контактной сварке» нам не повезло. Не помню, как его звали, он был такой аморфный, что трудно себе представить, как он устроился преподавателем. Одет неопрятно, брюки пузырями, пиджак покроя тридцатых годов, жёванный, цвет не определить. Внешне он был похож на Эльдара Рязанова, особенно когда тот играл роль участника собрания в собственной кинокомедии «Гараж», где проспал всё собрание, прислонившись к чучелу бегемота. В аудитории у нашего феномена чучела бегемота не было, но это не мешало ему дремать. Перед началом лекции он просил дежурного раздать каждому студенту, затёртый от времени картонный планшет с чертежом электрической схемы контактной сварочной установки и говорил: «Дерзайте! На зачёте проверю ваше усердие». Электрические схемы – чёрт ногу сломит. Затем он усаживался удобнее в кресле и спокойно закрывал глаза, дремал до звонка. Упаси боже, потревожить его дурацким вопросом!

Однажды принципиальная Маша Мелконян, комсорг группы и стипендиат Ленинского комсомола, спросила: «Почему вы не объясняете нам выданные схемы?» Горе-лектор на полном серьёзе ответил: «А зачем? Всё равно вы ничего не поймёте, может быть, они вам вообще не пригодятся по жизни. На работе вас научат чему надо». На экзаменах он тоже дремал. Оценки ставил по принципу: кто меньше вопросов задавал, тому трояк обеспечен железно, можешь вообще ничего не отвечать. Четвёрки ставил редко, а пятёрки только тем, кто тушью переводил на кальку чертежи электрических схем контактных сварочных установок для его личных целей.

Наступил час расплаты – экзамены. Тюфяк, так мы окрестили его, Марьям припомнил, выслушал её подробный ответ по всем пунктам билета и задал дополнительный вопрос: «Как поведёт себя реле Р-18 при коротком замыкании сети?» Мария зависла, несмотря на то, что по его предмету выучила всё от корки до корки. Он взял зачетку и влепил ей четвёрку. Другой бы радовался, а Маша рыдала от обиды. Кроме обиды был у неё и меркантильный интерес – стипендия Ленинского комсомола присуждалась раз в четыре года круглым отличникам, выполняющим общественные нагрузки и составляла пятьдесят рублей в месяц. Для примера – повышенная, для остальных отличников, была двадцать пять, а простая, для прочих, двадцать рублей. Так что терять половину дохода Марьям не хотела и заявила парторгу техникума Степанову Вениамину Геннадьевичу, что готова в его присутствии пересдать злополучный предмет. Парторг пристыдил узурпатора, объяснив ему, что этой выходкой он испортит реноме не только Маше, но и коллективу в целом. Против парторга не попрёшь, себе дороже. Слава богу предмет этот длился один семестр.

Куратором в группу назначили Александра Сергеевича Зеликсона. Он преподавал предмет «Автоматизация сборочно-сварочных работ». Ему было лет сорок пять, или немного больше. Личность оригинальная, занятия вёл интересно, внеклассной работой занимался увлечённо, постоянно организовал творческие вечеринки с танцами и без таковых, старался сплотить разношёрстный коллектив группы. Это у него неплохо получалось.

Первая парочка – Николай Скобелев из Сестрорецка и Катя Шевченко из Гатчины – вступили в законный брак уже к концу первого года обучения. Мы шутили по этому поводу: «Парень с севера окольцевал девушку с юга».

Мы с Валентиной Фомичевой расписались спустя год. Так что вечеринки не прошли даром. Иногда эти посиделки превращались в дискуссионный клуб. Спорили о жизненных проблемах и казусах. Горячим спорщиком всегда выступал мой вологодский друг Володя Павлов. Его даже в шутку прозвали Поперечной пилой, чтобы ему не сказали, он всегда норовил перечить оппоненту. На одном из подобных собраний кто-то по-доброму пошутил над вологодским произношением Володи. Дружок мой завелся не на шутку и с энтузиазмом принялся доказывать, что вологодская речь самая правильная. Как пишется, так и произносится, не то, что москвичи – пишут корова и произносят кАрова. Классный папа, так в своих студенческих кругах мы звали Зеликсона, с улыбкой ему парировал: «Володя, я должен тебя огорчить, самая правильная речь у Левитана. А прочие многочисленные наречия, вологодские, костромские, новгородские и другие диалекты используются непосредственно в тех регионах, где они культивировались веками». Володя не ожидал такого оборота и слегка завис. Я решил вмешаться в диалог и возразил: «На мой взгляд, Игорь Кирилов – эталон русского произношения». – «Вы правы, Александр, просто мы люди разных поколений, я вырос в эпоху радиовещания, а ваше поколение живёт в эпоху телевидения, поэтому у нас разные кумиры. Ваши дети и внуки будут жить в эпоху глобальной информационной сети. У них сформируется своё представление о родном языке, отличное от нашего. В прошлом году американцы провели эксперимент: компьютеры, находящиеся за пятьсот километров друг от друга, обменялись информацией. «Один на территории Стэндфордского университета, другой – в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе», – сказал Александр Сергеевич, затем продолжал: – Тебе, Володя, да и всем вам, я бы рекомендовал больше читать книжек разных, не только технических. Технические обеспечат вам кусок хлеба, а вот прочие – для души. Советую почитать рассказы твоего земляка Гиляровского, очень занимательная проза. Больше читайте мемуаров, они хотя и скучные, суховатые бывают, но весьма полезные для развития ума и кругозора. Особенно занятно выбрать двух авторов одного периода жизни с противоположными взглядами. Из современников полезно почитать рассказы Солженицына в журнале «Новый мир» и в «Литературной газете». Для периода тех лет разговоры на подобные темы были смелым поступком со стороны куратора. Нам нравились его политинформации, и мы с интересом посещали эти не всегда трезвые вечеринки.

Было у нас одно мероприятие, в котором наш Классный папа не учувствовал. Двадцать третьего числа каждого месяца, в день выплаты стипендии, мы бронировали зал в пивном баре «Дубок», который размещался на противоположной стороне Измайловского проспекта, прямо напротив техникума. Группа в полном составе шла веселиться, испить пивка. Бар размещался в подвальном помещении, дневной свет пробивался сквозь узкие окна под потолком. Нас это не волновало, хватало света от низко висевших светильников-тарелок над длинным дубовым столом. В тесноте, да не в обиде, мы рассаживались плотно друг к другу на дубовых скамьях вокруг стола, на котором красовалась батарея гранёных кружек с пивом. Горячих закусок в баре не было. Соленые сушки, соленые ржаные сухарики, кусочки копчёной скумбрии, сырная тарелка или доморощенные чипсы – вот и всё меню. Две последние закуски предпочитали девушки. За стойкой бара звучала тихая музыка, но она была чисто фоном и в начале застолья её еще слышно было, но после третьей кружки пива, народ горячился, перебивая друг друга, рассказывали анекдоты и всяческие небылицы. До танцев и прочих щенячьих нежностей дело не доходило, пивной бар – не место для любителей танцев. Выпитое количество пива не только ударяло по