— Есть, — решительно согласился Корсаков.

Он хотел сразу же все объяснить, но Темный перебил:

— Вот приедем — и по всем правилам начнем. Не суетись.

Хорошо. Милиционеры правы: надо спокойно ехать в отделение, а уж там требовать, чтобы пригласили Римму, которая и подтвердит его алиби. Все просто. Зачем лишать ребят заслуженного удовольствия? Наверное, это очень приятно, знать, что ты властен над человеком.

Пока сидел, ожидая окончания осмотра номера, пока ехали в отделение, организм вспомнил, что ночью не довелось отдохнуть, и решил отомстить: глаза закрывались, голова клонилась вниз, то и дело падая на грудь. К отделению он подъехал уже квелый, по коридору шел медленно, иногда мотаясь из стороны в сторону.

В комнате его усадили на стул, поставленный посередине. Оба, и Темный, и Лысый, сели напротив. Предложили чай, сигарету. Покурили, не спеша, отхлебывая чай.

— Ну, что, приступим? — предложил Лысый таким тоном, будто предлагал сыграть в картишки или сбегать за пивком.

— Начнем, конечно. Тем более что я давно просил вас найти человека, который подтвердит мое алиби.

— И что это за человек? — в голосе Лысого звучало сомнение. — Хорошо тебя знает?

Невольная улыбка тронула губы Корсакова:

— Да, уж знает. И довольно близко.

— И кто это?

Только сейчас Корсаков вдруг сообразил, что ни фамилии, ни, тем более, отчества Риммы, он не знает. Да, и место работы — тоже. Мда…

— В общем, мы вчера только познакомились с ней, — начал Корсаков, понимая, что цена показаниям Риммы будет невелика. Более того, ее могут и совсем не искать.

Так и получилось, когда Корсаков все-таки рассказал, в подробностях, о своем знакомстве и путешествии к Владе, о внезапном ливне и обо всем остальном.

— Ну, ты смотри, Шлыков, какой орел к нам залетел из самой столицы, а! — обратился Лысый к Темному.

— И бабу мигом склеил, — нарочито радостно подхватил Шлыков. — Точно, орел. Орел наш, дон Рэба!

Удивительно, но то, что Темный — Шлыков читал «Трудно быть богом» братьев Стругацких сделало его почти «своим» для Корсакова, однако смолчать он не смог.

— Ребята, орел я или кобель, не ваше дело!

— А ты… — Шлыков взял протокол, глянул в него, продолжил: — А ты, Корсаков, еще и хулиган, а? Ты должен нам говорить «вы» и спрашивать разрешения на каждый вдох — выдох, понял? Ты, тварь, человека замочил. И за что? Ты ведь даже не похож на нарика, которому ее барахла хватило бы на дозу, а? Ты, наверное, пользуешься продуктом высокого качества, а?

— Ты, Шлыков, не борзей, — посоветовал Корсаков.

Он всегда знал за собой этот недостаток, но никак не мог его преодолеть: на самоуверенное хамство он отвечал еще большим хамством. Хотя часто и получал за это.

Вот и сейчас, Шлыков уже начинал терять выдержку. Ну, в самом деле, что за дела! Какой-то столичный прыщ будет тут хамить офицеру милиции?

Шлыков уже готовился приняться за него всерьез, когда Корсаков понял: пора.

— Нет, ребята, серьезно! Здорово вы меня вычислили. Именно продукты высокого качества я и ценю. И хочу я по этому поводу побеседовать с полковником Стежевым.

Полковника Стежевого, главного борца с наркотиками по всей Ярославской области, Корсаков знал давно, когда тот служил еще то ли в Томске, то ли в Омске — Игорь постоянно путался. А познакомились они на каком-то загородном сборище, устроенном, кажется, кем-то из сослуживцев Корсакова. С тех пор общались не часто, в основном по телефону, но сейчас не до протокольных тонкостей.

Видимо, Стежевого хорошо знали и менты, потому что номер его набрали и вежливо изложили суть дела. Потом передали трубку Корсакову. Стежевой слушал Игоря активно, что выражалось, по большей части, в матерках и вскриках «да ты что!», а завершилась искренним сожалением «и откуда у тебя, Корсаков, руки растут» и приказом передать трубку Шлыкову.

Шлыков слушал внимательно, реагируя скупо (понял, понял, слушаюсь). Положив трубку, выронил «подождем» и замолчал. Потом они с Лысым курили и переглядывались, как люди, без слов понимающие друг друга.

Так же молча организовали чай, так же молча его пили втроем, закусывая засохшим печеньем. Потом дверь открылась, и в проем просунулась голова с усами. Увидев ее, Шлыков поднялся и вышел.

Отсутствовал он минуты две, но вернулся оживленный.

— Что же ты сразу-то молчал? — укоризненно спросил Шлыков. — Давай твое алиби. Кого ты там трахал?

Рассказ Корсакова выслушали повторно с той долей мужской зависти, которая неизбывна.

— Ну, и кто она такая-то?

— Говорю же, фамилии не знаю. Но знаю адрес и имя — Римма. Думаю, найти ее несложно?

Взгляды, которыми обменялись милиционеры, Корсакову очень не понравились.

— Ты прав, несложно. Да, собственно, ее и искать нечего. Гусакова Римма.

Теперь уже Корсакову не понравилось, что фамилию Риммы милиционеры назвали, не сделав ни одного звонка. Это был недобрый знак. И, тем не менее, он сказал:

— Ну, так, пригласите ее, и дело с концом.

Нависшая пауза угнетала. Давление ощущалось почти физически.

— В чем дело, парни?

— Дело в том, — начал и снова замолчал Шлыков. — Дело в том, что позвонила и сообщила о том, что ты убил Лешко Владу Глебовну именно Гусакова Римма Витальевна.

Это не укладывалось в сознании. Что-то, казалось, перекрыло тот канал, по которому мозг получал информацию об окружающей среде.

Как Римма могла узнать, что он убил Владу, если от нее они уходили вместе, а в то время, когда, предположительно, происходило убийство, они с Корсаковым самозабвенно трахались?

Погоди, погоди, перебил он сам себя. Если она позвонила и заявила, что он убил Владу, значит, его алиби она не подтвердит? Конечно, не подтвердит, разваливалась в сознании спасительная конструкция.

— Ты, вот что, Корсаков, — Шлыков замялся. Видно было, что он не собирается идти на прямое служебное нарушение, но и просьбу Стежевого игнорировать не хочет.

— Придется тебе у нас задержаться, — пришел на помощь коллеге Темный, носивший, оказывается, фамилию Каворский. — Мы тебя устроим, ну, не с комфортом, конечно, но прилично. Есть тут у нас помещение. Думаю, ты понимаешь, что лучше тебе никуда от нас не бегать, а?

— Да, я бы, мужики, честно говоря, просто выспался, — честно признался Корсаков.

— Так, — сообразил Шлыков, — ты, наверное, толком с вечера и не ел? Сейчас мы тебе чего-нибудь принесем.

— Мужики, вы ведь понимаете, что я так нагло врать не стал бы?

Милиционеры понимающе хмыкнули.

— Да нет, вы не поняли. Я вот к чему: считайте меня вашим новым знакомым, и поедем куда-нибудь поедим. Я по горячему соскучился, сил нет.