Ну а чужеродной деталью, испортившей Томилину пейзаж, была обыкновенная машина — довольно-таки потрепанный синий «субару», немного кособоко припаркованный на обочине шоссе чуть дальше развилки. По его виду Томилину отчего-то показалось, что он, во-первых, пуст, хотя стекла у машины были тонированные, во-вторых, что стоит здесь давно и стоять намерен еще долго.

«Странно, — подумал Всеволод Иванович и даже слегка пожал плечами, — если мужик сломался по дороге в Москву, почему, вместо того чтобы вызвать эвакуатор, бросил машину на дороге?..» Но в следующую секунду он начисто забыл про синий «субару», поскольку из-за ближайшей купы деревьев, крайней к мостику, показался нос головного джипа Мансурова, тут же, на повороте на развилку, сбросившего скорость: впереди у джипа был мостик, не считавшийся надежным у владельцев иномарок и действительно требующий пусть и не срочного, но ремонта.

Водитель Томилина при виде эскорта привычно завел движок, и это было кажется, последнее, что зафиксировало сознание Всеволода Ивановича перед разразившимся на его глазах кошмаром…

Взрыв, как запомнилось ему, прогремевший на какой-то почти ультразвуковой, запредельной по громкости частоте, раздался в тот момент, когда серебристый «лендровер», тоже вслед за джипом медленно, достиг мостика. Не верящий своим глазам Томилин с замершим сердцем, в остановившемся времени и сгустившемся пространстве видел, как неестественно медленно начали вначале рассыпаться в мельчайшие осколки передние стекла мансуровской машины, как под комьями вздыбившейся выше верхушек леса земли и сам «лендровер» словно разломился (или выгнулся?) надвое, потом почти мгновенно смешалось все: земля, черно-серые клубы дыма, закрывшие от окаменевшего на месте Томилина и машину, и лес, и мостик, и трассу, и сквозь эту мешанину грязи, грохота, явственно прорывающегося сквозь них отчаянного женского визга, пробился еще один жуткий, смертоносный звук — автоматная очередь, одна… вторая.

Следующее, что понял и осознал Томилин, — свой собственный крик и то, что он, задыхаясь, не мчится даже, а летит туда, в сторону все еще осыпающейся с неба земли, опережая собственного охранника, видя перед собой пятнистые спины высыпавших из первого джипа ребят Мансурова. На какое-то мгновение сердце все-таки подвело его, потому что в лицо Всеволоду Ивановичу словно выплеснулась чаша с тьмой, а когда он отряхнул с себя ее липкие, пахнущие гарью брызги, понял, что находится в крепких объятиях своего охранника, и тут же попытался вырваться:

— Виктор, пус-ст-ти, — то ли прошипел, то ли прохрипел Томилин, но железная хватка Виктора сделалась еще жестче.

— Нет, Всеволод Иванович, нельзя… ему вы все равно уже не поможете, а там вполне может быть еще одна закладка… Нет!..

Ренат Георгиевич Мансуров, как выяснилось, погиб не от взрыва, уложившего на месте и водителя, и сидевшего на переднем пассажирском сиденье Лаврова. Его убили — так же как и находившегося рядом с шефом Сергея Качарова — из «клина». Автоматные очереди Томилину не послышались, они прогремели реально, в момент когда вслед за передними стеклами «лендровера» вылетели задние, со стороны расцвеченного первыми красками осени лесного массива. Стреляли подло — со спины, со знанием дела. Оба, и Ренат Георгиевич Мансуров, и его личный телохранитель, погибли мгновенно, как зафиксировали прямо на месте прибывшие на место трагедии в самые сжатые сроки судмедэксперты, пули обоим жертвам попали точно в затылок. Четвертое покушение на главу «Россвияжэнерго» достигло цели. Не могло быть ни малейших сомнений, что за ним стояли высококлассные профессионалы…

Томилин, так и не сумевший вырваться из рук Виктора, уже не видел, что именно происходит возле искалеченного «лендровера», который от него заслонили спины людей, высыпавших из обоих джипов, которые каким-то чудом практически не пострадали. Его взгляд, растерянно шаривший по сторонам, метнулся в сторону развилки, затем трассы… И Всеволод Иванович вдруг понял, что синий «субару», показавшийся ему пустым, больше не стоит на обочине: незнакомая машина исчезла, словно ее и не было там никогда.

— «Субару»… — пробормотал он.

— Что вы сказали? — Виктор слегка ослабил хватку.

— Ты должен был видеть — там, на обочине… Он исчез! Ты видишь? Исчез!

Виктор недоуменно проследил за взглядом шефа и вдруг сообразил, что тот имеет в виду, и едва не выпустил Томилина из рук.

— Ёханый бабай! Точно… Видел я там какие-то колеса… Вот это фишка!..

— Это был «субару». Синий, я помню… Я видел… Надо сказать!

— Скажем! — заверил его охранник. — Скоро приедут менты, вот им и скажем, а сейчас, Всеволод Иванович, пойдемте-ка в дом: видок у вас не приведи господи…

— Никуда я не пойду! — попытался воспротивиться Томилин, но его Виктор был из тех упрямых до тупости профи, всякое сопротивление которым бесполезно.

— Уволю! — уже исключительно для проформы рявкнул Всеволод Иванович, влекомый железной лапой охранника в сторону «хаты».

— Уволите-уволите, — спокойно согласился с ним тот. — Вот только до дома дойдем — сразу же и уволите!..

Сформированная в срочном порядке оперативно-следственная группа, возглавил которую Александр Борисович, собралась в его кабинете поздно вечером. Вместе с ним на сей раз руководство делил начальник Первого департамента МВД России, старый друг Турецкого Вячеслав Иванович Грязнов, в просторечии — Грязнов-старший, поскольку младший, его родной племянник Денис, глава ЧОПа «Глория», также имелся в наличии. И сам Денис, и его сотрудники изредка даже помогали негласным образом и дядюшке, и Александру Борисовичу в расследованиях — в случае если официальными операми по каким-либо причинам обойтись было невозможно…

Турецкий, закончив писать что-то в своем пухлом и потрепанном от частого употребления блокноте, поднял голову и оглядел собравшихся, у большинства из которых был крайне утомленный вид. У кого-то — потому что почти весь день провел на месте трагедии, кто-то попал в кабинет Сан Борисыча прямехонько с ночного дежурства. У следователя Мосгорпрокуратуры Владимира Дубинского, занимавшегося в данный момент первым покушением на Мансурова, глаза, например, были красные, и он явно боролся с почти непреодолимым желанием хотя бы на пару минуточек их прикрыть.

Александр Борисович Дубинскому сочувствовал, но не пригласить его сюда просто не мог. О деталях первого покушения остальные члены группы толком проинформированы не были, а эта информация могла стать необходимой любому из присутствующих в процессе расследования убийства. В полном объеме ею владел только Дубинский…

Самой свежей и, как всегда, хорошенькой выглядела Галя Романова — оперативник Первого Департамента МВД, вошедшая в группу Турецкого вместе со своим старшим коллегой Володей Яковлевым. Володя в свою очередь ухитрялся выглядеть одинаково всегда: немного вальяжный, всегда словно чуть-чуть сонный, тщательно прячущий за тяжелыми веками взгляд умных серых глаз. По его круглой, добродушной физиономии трудно было догадаться, что практически весь сегодняшний день он провел на месте взрыва, вникая в каждую деталь, ползая вместе с остальными по пыльной дороге и ближайшему лесу, выковыривая из покореженного «лендровера» попавшие в него пули, отыскивая гильзы, — и вообще, почти до самого заката он проводил вместе с местными областными операми все необходимые оперативные действия.