На следующий день, 6 июля, немец по имени Андреас Хансльмайр, который был свидетелем казни, написал своей жене: «Вчера днем я видел то, что никогда не забуду, — расправу над людьми. Я не хочу и не могу больше об этом писать».

Эти убийства потрясли еврейское общество, однако многие решили, что с теми, кто уцелел, ничего подобного не случится. Соня осталась в Лиде со своими родственниками, а Тувья решил обосноваться в ближней деревне, в доме молодого человека по имени Аркадий Киссель, чью жизнь он спас пятнадцатью годами ранее. Тогда десятилетний мальчик, Аркадий упал в реку неподалеку от одной из мельниц Бельских. Тувья бросился в воду и, схватив тонущего мальчика за волосы, вытащил его на берег. И вот теперь семья Кисселей встретила его с распростертыми объятиями, в их доме он, наконец, смог выспаться в безопасности. Во время своей поездки в Новогрудок Тувья окончательно разобрался в намерениях немцев и поклялся, что больше он им в руки не дастся.

От своих нееврейских знакомых Тувья получил поддельные документы: по одним он был белорусом, по другим — бывшим офицером польской армии. Он отрастил усы и принял облик дровосека.

Давид Бельский был выпущен из тюрьмы на следующее утро после ареста. Он прошел пешком несколько километров от полицейского участка до мельницы и рассказал жене, как офицеры избивали его. Но не он был интересен им — они искали Зуся и Асаэля. Местная полиция начала кампанию по поимке двух братьев. Немцы узнали, что они занимали ответственные посты в советской администрации, а местные жители припомнили старое обвинение в том, что они якобы убили одного из деревенских.

Одним из полицаев был односельчанин Бельских Ватья Кушель, родственник того поляка, который когда-то помог Давиду Бельскому сохранить за собой мельницу. Кушель убедил немецкие власти арестовать белоруску, которая служила в советской администрации вместе с Зусем и Асаэлем, и сам расстрелял эту женщину и ее сестру.

Давид послал сыновьям записку: «Оставайтесь в лесу. Эта война неизвестно когда кончится».

Зусю и Асаэлю надо было решить трудную задачу — найти в лесу надежное убежище, ведь их преследовали люди, которые знали этот край так же хорошо, как они. Иногда поздним вечером они подкрадывались к заднему крыльцу своего дома, чтобы взять у матери кое-что из еды. Иногда они, чаще поодиночке, оставались ночевать в домах у дружелюбно настроенных жителей из неевреев, которые на протяжении многих лет приезжали к ним на мельницу, однако братья никогда не заходили в дом, не составив заранее в случае опасности план своего отступления назад в лес.

Как-то раз Зусь делил скромную трапезу с крестьянской семьей, когда заметил, что к дому приближается группа полицаев. Хозяин предложил ему спрятаться в кладовой. Полицаи постучали в дверь, но интересовал их не Зусь — их внимание привлек запах свежеприготовленной пищи. Когда они уселись за стол, Зусь выскользнул через окно и исчез в лесу.

Асаэль провел неделю в соседней деревне. Но его узнали и донесли в полицию. К счастью, он ушел в лес прежде, чем его успели поймать.

Быстроногий одиннадцатилетний Аарон, который знал все лесные тропинки еще лучше, чем его старшие братья, служил связным между Асаэлем, Зусем и их родителями. Он приходил в условленное место в лесу и ждал, пока не появится кто-то из братьев.

Асаэль и Зусь успешно избегали ареста в течение нескольких недель. Тогда раздосадованные полицейские сосредоточили свое внимание на других членах семьи. Дома оставались три брата: Абрам, Аарон и семнадцатилетний Яков, у которого была повреждена ступня. Больше всего досталось Абраму: после того как несколько конных полицейских окружили дом, Абрам попытался убежать в поле, но его настигли, поволокли обратно в дом, а затем доставили в полицейский участок. Там его так жестоко избили, что когда он вернулся домой, то уже почти не вставал с постели.

Давида Бельского также неоднократно избивали. Один белорусский полицай, человек, который знал семью много лет, грубо толкнул старика на стену и ударил в ребра прикладом. Маленький Аарон в ужасе наблюдал за тем, как его отец согнулся пополам от боли. У него было сломано несколько ребер.

Вскоре на мельницу явилась целая свора полицаев. Они вытащили Абрама и Якова из постелей и забрали в полицейский участок в Новогрудок. Опасаясь худшего, их мать стала собирать подписи уважаемых людей — местных жителей неевреев, которые бы поручились за невиновность ее мальчиков. Она посылала сыновьям еду, но ее отбирали, ничего не передавая им. Затем она поехала с Аароном в Новогрудок. Аарон шел по тротуару (он не носил желтую звезду Давида) и вдруг увидел полицая из Станкевичей Ватью Кушеля. Тот подозвал двух немецких солдат и указал им на Аарона.

Немцы подбежали к нему, схватили и отвели в участок, где он мельком увидел одного из своих братьев. Солдаты вывели его на улицу и приказали копать яму голыми руками. Он копал, а солдаты поигрывали винтовками и повторяли: «Скажи нам, где твои братья, или мы тебя убьем». Наконец яма была вырыта. Немцы приказали ему лечь в нее и опять стали спрашивать, где прячутся Зусь и Асаэль. Но он ничего не сказал. Ни единого слова. Тогда один из немцев приказал ему лающим голосом: «Убирайся домой!»

Хотя «кампания» Бейлэ Бельской по освобождению сыновей не дала никаких результатов, она не собиралась сдаваться. Узнав о том, что тюремный надзиратель берет взятки, она принесла ему все, что только смогла найти в доме, — подушки, кухонную утварь, рабочие башмаки. Но его не интересовали вещи. Он хотел золота. Тогда она продала все, что могла, и принесла ему денег. Но он сказал, что этого мало.

Проходили недели, а у нее по-прежнему ничего не получалось. Судьба братьев была уже решена: в октябре Абрам и Яков были убиты при попытке бегства во время пересылки в другую тюрьму.

Тувья был потрясен, когда до него дошла весть о гибели братьев. В это время он постоянно перебирался с места на место, нигде подолгу не задерживаясь. Почти сразу же он отправился в Станкевичи. Полицейские продолжали активные поиски Зуся и Асаэля, останавливаться в родительском доме было небезопасно. Поэтому его посещение отца и матери было коротким.

У него был талант выдавать себя за местного жителя нееврея. Внешне он не был похож на еврея, к тому же говорил на разных языках без малейшего акцента. Один раз он пришел в деревню, в которой было полно немецких солдат. Они заметили его прежде, чем он успел убежать. С нарочитой беспечностью он не спеша пошел по главной улице, чувствуя на себе их пристальные взгляды, вошел в дом одного из своих белорусских знакомых и увидел, что за столом сидят двое немцев и пьют молоко. Друг поздоровался с Тувьей по-белорусски и представил его как соседа.

— Ну, как идут дела на фронте? — спросил Тувья немцев, присоединившись к группе за столом.

— Верховный командующий приказал немецкой армии захватить Москву за четырнадцать дней, — сказал один из солдат.

В ответ Тувья заметил, что они все ждут не дождутся, когда немцы, наконец, покончат с русским коммунизмом.

Немцы закончили трапезу и оставили дом. Его друг вздохнул с облегчением и стал умолять его немедленно уйти, боясь, что их обоих убьют.