Машина остановилась на красный. Джек отключил мобильник и только тут заметил, как странно смотрит на него Тео.

— Так вы с Джулией Чайлд снова за свое?

— Моя бабушка — персонаж почти анекдотический. Каждый день названивает всем подряд и сообщает миру великую новость. О том, что это она изобрела «Трес лечес».

— Что это?

— Торт. Его делают из трех видов молока. Сверху замороженная хрустящая корочка. Очень сочный, необыкновенно вкусный.

— Да знаю я, знаю. Шикарная жрачка. Так говоришь, его изобрела твоя бабушка?

— Сомневаюсь.

— Только ненавижу, когда сверху они натыкивают вишен мараскино. Готов побиться об заклад, в первоначальном рецепте их не было вовсе. Давай позвоним твоей абуэле и спросим.

— Она его не изобретала, ясно? Это никарагуанский десерт.

Загорелся зеленый. Тео погнал «мустанг» через перекресток.

— А знаешь, я вроде бы где-то читал, что «Трес лечес» вовсе не из Никарагуа. Люди говорят, его придумала какая-то дама, кубинка из Майами.

— Не заводи шарманку!

— Да нет, я серьезно. Кажется, в «Геральд» писали. Давно, правда…

— С каких пор ты читаешь колонку с кулинарными рецептами?

— А ты попробуй, проведи четыре года в камере смертников. Будешь читать все подряд и телевизионную программу на китайском смотреть.

Джек потер виски, потом сунул телефон в карман.

— С тобой спорить — дело дохлое.

Минуты через две они выехали на Бейшор-драйв, свернули по направлению к заливу и, проехав по мосту, оказались в жилом квартале на Гроув-Айл. Гроув-Айл уже давно перестал считаться шикарным районом, миновали те благословенные дни, когда красивые молодые девушки прогуливались по набережной с целью познакомиться с богатыми молодыми людьми. Или с богатыми, но немолодыми мужчинами. Но жить там по-прежнему считалось престижным. Пешая прогулка до магазинов и ресторанов на Коконат-гроув, балконы с потрясающими видами на Мексиканский залив и город, тонущий в туманной дымке.

Сандра Марш жила одна — занимала пентхаус в доме под номером три. Квартира досталась ей в связи с предстоящим разводом с мужем, доктором Джозефом Маршем, наряду с прочим весьма ценным имуществом. Прожили супруги двадцать четыре года. Тео понадобились ровно сутки, чтобы выйти на след этой дамы. А на то, чтобы дозвониться и договориться о встрече, ушло ровно тридцать секунд.

Стоило только упомянуть деньги и мужа, который вот-вот перестанет быть таковым.

Они припарковали машину, потом охранник долго искал их имена в списке посетителей. И наконец пригласил пройти к бассейну. Было два тридцать пополудни. Пальмовые ветви лениво колыхались под теплым бризом. Миссис Марш, как и обещала, была в терракотово-красном халате и огромной шляпе от солнца. Стояла, опершись о спинку шезлонга, и смотрела вдаль заплаканными глазами. Слезы были результатом телефонного разговора получасовой давности.

— Миссис Марш? — окликнул ее Джек.

Она сдвинула шляпу на затылок и взглянула на гостей. Потом перевела взгляд на «ролекс» и сказала:

— О, вы точны как часы, мальчики. Прошу, садитесь.

Джек уселся в шезлонг лицом к миссис Марш. Тео остался стоять и не сводил глаз с соблазнительной девицы в бикини, что загорала невдалеке. На левой ягодице у нее красовалась татуировка — роза. И пришлось Джеку начать без него:

— Миссис Марш, я Джек Свайтек. Я был адвокатом женщины по имени Джесси Мерил.

— Слышала о вас и о деле. Друзей много, они постоянно держали меня в курсе. Я всегда осведомлена о том, что собирается предпринять муж.

— В таком случае вы должны знать, что он выступал на суде свидетелем.

— Мне известно, что он лечил эту женщину.

— А эту женщину вы знаете? — спросил он.

— Боже, да о чем вы? Ваш друг сказал, что мы обсудим финансовые проблемы моего мужа.

— Об этом позже. И кстати, все в первую очередь зависит от того, в каких отношениях состоит он с мисс Мерил.

— Она шлюха. Связь со шлюхой можно назвать отношениями?

— Лично я назвал бы, — заметил Тео.

Джек метнул в его сторону предостерегающий взгляд.

— И как долго длилась их связь?

— Не имею понятия.

— Она началась до или после того, как мисс Мерил стала пациенткой доктора?

— Лично я узнала об этом уже после. И не могу судить о продолжительности отношений.

— Скажите, а Джесси не могла стать причиной того… ну, что вы расстались?

Она заметно напряглась.

— Вы задаете слишком личные вопросы.

— Извините.

— А что тут такого? — вмешался Тео. — Послушайте, леди, все это в ваших интересах. Мистер Свайтек деликатничает тут перед вами, вытанцовывает, как вошь на гребешке. А ведь речь, повторяю, идет о ваших же интересах. Так почему не поговорить честно и без обиняков, как нормальные люди?

— Все зависит от того, что именно вы хотите знать.

— Давайте скажем так. Ваш супруг внезапно заполучил целую кучу денег. Как минимум пятьдесят тысяч долларов. Неужто вас это не волнует?

— Естественно, волнует. Мы не разведены официально. Я попрошу своего адвоката немедленно заняться этим вопросом.

— Вы, разумеется, хотите получить долю.

— Долю? Ну нет, так дешево ему не отделаться! Двадцать четыре года совместной жизни, четверо детей! Да я разорю этого ублюдка! Будет пахать до девяноста пяти лет только для того, чтобы оплачивать мои счета в барах.

Джек и Тео обменялись взглядами, а миссис Марш, похоже, вдруг спохватилась, что сболтнула лишнего перед этими двумя незнакомцами.

— Думаю, джентльмены, вам лучше обратиться к моему адвокату, — сказала она.

— Еще пара вопросов.

— Нет. Мне, знаете, все это как-то не очень нравится. Я свяжусь с адвокатом — она будет ждать вашего звонка. Телефон найдете в справочнике. Ее имя — Фиби Мартин.

Джек хотел сказать что-то еще, но миссис Марш решительно протянула ему руку, положив тем самым конец беседе. Джек пожал ее, Тео шутливо отсалютовал даме.

— Спасибо, что уделили нам время, мэм.

— Не за что.

Она вернулась к шезлонгу. Джек с Тео зашагали вдоль кромки бассейна к выходу. Как только они отошли на достаточное расстояние от миссис Марш, Джек спросил:

— Ну, что скажешь?

— Бросаю к чертовой матери свой бар и открываю салон тату, — сказал Тео и бросил прощальный взгляд на девушку с розовой розой на загорелой упругой попке.

— Да ладно, я серьезно, — сказал Джек.

Они остановились у стойки служащего. Джек протянул талончик, и широкобедрый паренек в идеально отутюженной белой униформе бросился за их автомобилем.