В области эмоций, которые представляют собой феномен, лежащий в большей степени на границе между физиологической и психической реальностями, ритм играет ключевую роль. В состоянии сильного эмоционального возбуждения мы делаем ритмические движения (например, топаем ногами) и стараемся без конца повторять одни и те же мысли и слова. Это навело Юнга на мысль о том, что бессознательные комплексы должны иметь периодическую ритмическую природу, факт, который теперь изучается с помощью периодических повторений сюжетов в сериях снов[97]. Наиболее общие комплексы человечества, которые Юнг назвал архетипами, проявляются в виде физических и психических структур поведения и в прошлом воспринимались как боги или мифические образы. Астрологические системы, которые мы обсуждали выше, представляют собой в действительности попытки со стороны человечества отобразить ход времени и периодические последовательности или «игру архетипов», образующую временные ритмы эонов. То, что такая игра существует, вполне может быть правдой, но мы очень далеки от ее понимания. Взаимоотношение богов с моментами времени и вероятностями, которые мы обсудим в следующих разделах, также указывает на отчасти вневременную и отчасти связанную со временем природу этих архетипов.

Психологи в последнее время уделяли много внимания изучению огромного разнообразия субъективного времени человека. Так, например, молодые люди живут большей частью в ожидании будущего, пожилые в большей степени обращаются к прошлому. Стареющие люди, как правило, чувствуют, что время идет быстрее, может быть, потому, что их собственное время замедляется[98]. Различия «субъективного» времени могут в значительной степени основываться на физиологических факторах (например, температура), которые, как было показано, замедляют скорость поступления сенсорной информации и нашу оценку времени. Опьянение гашишем, опиумом, мескалином и т. п. также расширяет или конденсирует наше субъективное восприятие времени[99].

Субъективное время не только меняется от одного индивидуума к другому, но также имеет отличия и у различных социальных, этнических и психологических групп. Адаптация к часовому времени остается (по моему личному опыту) трудным для интуитивных людей, тогда как люди, у которых функция восприятия является доминирующей, в такой степени зацикливаются на том, что происходит сейчас, что они часто не способны вообразить, что завтра могут наступить изменения. Поскольку время связано со всем нашим «ритмом жизни», адаптация к нему, как правило, приводит к неврозам (и даже к психозам). Некоторые, например, живут «быстрее», чем они могут себе позволить, или отстают в своем собственном внутреннем развитии. После чего они чувствуют себя «преследуемыми временем».

Если это так, как я попыталась показать, т. е. если время тесно связано с ритмом внутреннего образа бога, «Я» (т. е. осознанно-бессознательной общностью души), то становится очевидным, что каждое невротическое отклонение от ритма нашего «Я» влечет за собой также нарушение связи со временем.

Кроме биологических ритмов процессы в памяти играют особую роль в нашем субъективном восприятии времени. Их сложная природа все еще не объяснена. Многие ученые думают, что «мозг или разум сохраняет все данные потока сознания, то есть все детали, которые были записаны в уме (включая подсознательное понимание) в момент события, хотя позднее большинство этих данных полностью утрачивается, если их начать вспоминать»[100]. Многие вещи, которые мы можем вспомнить, «являются только обобщениями и краткими формулировками», то есть большая часть всех воспоминаний, как нам кажется, стали частью более или менее обширной организации, которую Бартлетт называет «схематой»[101] и которую Сьюзен Лангер называет «символическим преобразованием опыта у человека»[102]. С точки зрения Юнга, такая организация могла бы образовываться архетипами, которые представляют собой врожденные психофизические упорядочивающие принципы человеческого восприятия. Какую бы роль память ни играла в этой организации, наш разум, как говорит Уитроу, «носит чисто временной характер по своей природе. Он проявляется в нашем сознании как „цепь мыслей“»[103]. Здесь мы возвращаемся к первобытному пониманию времени как количественного и качественного потока одновременно и внешних, и внутренних событий. В своем «Эксперименте со временем» Д.У. Данн попытался сформулировать модель многомерного времени, отражающую психические состояния и соответствующие им «времена». Эта модель не была принята повсеместно; но мне кажется, что Данн в принципе прав, рассматривая время как многомерное явление, которое характеризуется одновременно различными психологическими условиями.

Причинность в том или ином виде присутствует во всех цивилизациях. В дальневосточных странах ее базовой формой является концепция кармы. На протяжении всех бесчисленных инкарнаций человека его специфическая самость сохраняется в цепи причинной зависимости, обусловленной кармой: «Если мы рассмотрим особенность бытия в свете событий, имеющих место с течением времени, то увидим, что она обусловлена причинной цепью, которая связывает эти события»[104].

То, что мы на западе называем причинностью, уходит корнями к греческим образам Ананке (необходимость), Дике (справедливость), Геймармене (неотвратимая судьба) и Немезиды (возмездие) — богиням, которых боялись и уважали. Они отвечали за уравновешенное взаимодействие противоположностей во Вселенной: «Источник зарождения всех вещей лежит в том, к чему приводит их разрушение… в соответствии с Необходимостью, поскольку они расплачиваются и воздают друг другу за свою несправедливость в соответствии с ходом Времени», — говорит Анаксимандр[105]. А Гераклит подчеркивает, что «все вещи происходят вследствие противостояния и необходимости»[106]. Позднее в философии стоиков Ананке или Геймармене стали мировым принципом, управляющим всем, даже богами. Орфики считали, что Хронос (время) был супругом Ананке (необходимость), которая держала всю Вселенную в крепких оковах, охватывающих ее в форме змея[107]. Само английское слово necessity (необходимость) связано с латинскими словами necto (я связываю), nexus (связанный). Эта безжалостная богиня олицетворяла также узы смерти, судьбу (английское destiny происходит от латинского destino, что также означает «я связываю»), Ананке разматывает нить нашей жизни и отрезает ее в конце судьбы.