на пределе. Рыжеволосая Руби, владелица «Стикса» и барменша внизу, смотрит на меня, привлекая внимание. Ей приходится кричать, чтобы я ее услышал из-за проклятого шума «Сладж Хаммер» или как там эти панки себя называют. Хотя, судя по ее лицу, полагаю, она накричала бы на меня, даже если бы мы стояли в библиотеке.

Мы обычно ладим, но события прошлой ночи сделали меня причастным к смерти ее лучшего клиента. Некоторое время назад я взялся за дело, которое приняло неприятный оборот. Знакомый Сирила, Фрэнсис, искал способ призвать Люцифера — похоже, сейчас это самое популярное занятие в Хейвене — и в итоге пожертвовал несколькими бедными девочками-подростками. Я изгнал его. У меня не оставалось выбора. Изгнание означает не просто смерть, оно несет полное уничтожение. Это адское наказание, но Фрэнсис его заслужил.

Сирил не согласился, и хотел лишить меня головы. В какой-то мере я даже его понимаю. Демоны не просто любят друг друга. Все гораздо глубже. Их связь на элементарном уровне, а я вычеркнул Фрэнсиса из гобелена бытия. В общем, мы поссорились, и Сирил вышел из себя. В свою защиту скажу, что не наносил смертельный удар — это сделал Сураз, — а я только помог прибраться.

— Ничего, — кричу я в ответ, широко раскинув руки, — честно. Нефилим схватил меня на тротуаре и притащил сюда.

— Хм, — хмыкает Руби, а потом смотрит на Диану, которая выглядит так, будто хочет провалиться род землю. Интересно, сможет ли она? — Кто это?

Из дверей подвала выходят живые, призраки и демоны, многие с пепельными лицами. Больше, чем обычно, добавлю я, что требует некоторых усилий, когда речь идет о мертвых.

— Что происходит? — спрашиваю, игнорируя ее вопрос.

Руби хмурится.

— Сураз ворвался внутрь и сказал, чтобы мы все убирались. Я взглянула на его лицо и послушалась. Потом увидела тебя и сложила историю воедино. Конечно, все дело в Нике, мать его, Холлеране. Опять. Ты заставишь меня спрашивать дважды?

Я смотрю на Диану. Она стоит как можно ближе ко мне. Бедная девочка. Мне действительно следовало бы отвести ее в другое место, чтобы поговорить, но у меня уже не осталось вариантов. Полицейские у моей квартиры, место убийства в моем офисе, Харон и туманные монстры в парке. Для нее это все слишком, а у меня голова не работает. Я понятия не имею, как присматривать за ребенком, живым или нет, и в момент божественной ясности понимаю, что дело, которое она поручила мне, связано именно с этим. Она ребенок, один в аду, а я — самое близкое к ответственному взрослому, что у нее есть.

Вот дерьмо…

— Клиентка. Она. Моя. Клиентка! — кричу я над очередным пассажем скрипучей гитары и воплей «вокалиста» группы. — Я пришел сюда, чтобы мы могли поговорить. Не знал, что Сураз будет меня ждать. Я введу тебя в курс дела позже, хорошо?

Краем глаза я вижу приближающегося призрака, его зовут Луис. Он застенчивый и довольно приятный тип. Однажды он сказал мне, что, по его мнению, не попал в рай, потому что никогда не ходил в церковь, мол, фрески его пугают. Из того, что я узнал, Бог достаточно переменчив, чтобы использовать это как причину, но уверен, что такой пугливый парень, как он, прячет всевозможные скелеты.

— А-а, Ник? — бормочет он, его широко раскрытые глаза мечутся везде и нигде. — Нефилим хочет, чтобы ты спустился вниз.

— Ни хрена себе. — Кажется, я чувствую себя немного лучше. Моя способность соображать возвращается. — Пойдем, Диана. Посмотрим, что скажет Сураз.

— У вас проблемы?

Она не двигается. Посетители, которых выгнал Сураз, смотрят на нас, на их лицах смесь догадок и беспокойства. Малышка до смерти напугана, и я не могу сказать, что виню ее.

— Нет. — От ободряющей улыбки, которую я ей дарю, у меня сводит мышцы щек. — Мы с нефилимом давно знакомы. Просто недоразумение, вот и все. Сейчас все уладим, а потом мы с тобой поговорим о делах. Не волнуйся, милая, Сураз…

Мы входим в дверь, и слова «плюшевый мишка» замирают на моих губах. Нефилим стоит в центре комнаты, расправив черные крылья, с могучим золотым мечом, воткнутым острием в пол. Он — обсидиановый ужас, зубы оскалены, желтые глаза сужены. Я отвожу взгляд от ярко-красной крови на клинке, затем замечаю, что она забрызгала его черные доспехи и лицо.

— …в ярости, — заканчиваю я со вздохом.

Нефилим поднимает свой мощный кулак, разгибает один палец и указывает прямо на меня.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание, Ник Холлеран? У тебя осталась одна жизнь. Стоит ли совершать такие безрассудные поступки?

Я не могу смотреть на него. Тяжесть его взгляда слишком велика. Это похоже на бессилие, но в десятикратном размере. Что-то вроде паралича во сне, когда ты заперт внутри мертвого груза своего тела, разум кричит, умоляет тебя что-то сделать, но оно просто не может. Голос Сураза гремит в моей голове, давя на череп до предела. Я хочу упасть на колени, но эта моя упрямая, своенравная жилка зацепилась за что-то, и я ничего не могу с собой поделать.

Эй, это не должно меня удивлять. Любопытство уже однажды убило меня.

— Почему тебе не наплевать? — Я рычу. — В Хейвене миллионы душ, живых и мертвых. Черт, там наверху куча людей, которые могут видеть так же, как и я.

Мои глазные яблоки пульсируют, словно в них вонзаются невидимые иглы. Несмотря на то, что я сказал, чтобы успокоить Диану, за пять лет мы с нефилимом обменялись лишь парой слов. Небольшой совет за выпивкой прошлой ночью — это одно. Такой уровень свирепости — нечто совсем другое, и моя плоть недовольна тем, что я сражаюсь против воли Сураза.

— Дьявол не нарушил Божьих законов ни для кого из них, Холлеран.

— А-а. — Кусочки складываются вместе, пока я пялюсь в точку рядом с его лицом. Это лучше, чем смотреть ему в глаза. Молоток, пытающийся расколоть мой череп, становится чуть менее настойчивым. — Так вот что тебя так взбесило. Ты говорил с ним, с Дьяволом? Интересно.

Грохот музыки наверху заполняет тишину между нами. Затем, раздраженно вскинув голову, отчего его вороные волосы рассыпаются, Сураз засовывает меч в ножны,