Поняв, что ей его не переспорить, Канза повернулась и зашагала прочь.

Арам последовал за ней, сохраняя дистанцию в три шага. Он шел почти неслышно. До нее доносился его рокочущий смех.

Канза решила не обращать на него внимания. Она настолько сосредоточилась на этом, что почти не замечала ни элегантную обстановку, ни шикарно одетых гостей. А взгляды всех присутствующих, особенно женщин, обратились на ее преследователя. Канза пришла в ужас и принялась искать место, где людей было меньше.

Она вышла на террасу с видом на Центральный парк, который был погружен в темноту, и сверкающий Манхэттен. Остановившись у перил из стали и плексигласа, Канза вгляделась в ночь и поежилась, когда подул прохладный сентябрьский ветер. Она предпочла бы замерзнуть, чем вызвать подозрение у гостей, что Арам Назарян преследует ее. Однако спрятаться ей не удалось. На террасе были еще несколько человек, и они с нескрываемым любопытством смотрели на них.

Канза обхватила себя руками. Она защищалась от взглядов гостей больше, чем от колющего ветра. Позади послышался протяжный голос:

– Могу я предложить тебе свой пиджак, или ты по-прежнему предпочитаешь откусить мне голову?

Канза не сдержала дрожь, но замаскировала ее, перебрасывая волосы через плечо.

– Твоя голова все еще на твоих плечах, – заметила она. – Не испытывай судьбу, если хочешь сохранить ее там.

Губы Арама сжались, когда он заметил, что Канза снова вздрогнула.

– Ты из тех независимых женщин, которые предпочтут замерзнуть от холода, нежели позволить мужчине проявить галантность?

– А ты один из тех, кто вынуждает людей выйти на холод, затем настаивает на том, чтобы накинуть на них пиджак, и маскирует все это галантностью, не так ли?

– Я предпочел бы остаться внутри. Это ты вытащила меня на улицу.

– Если тебе холодно, не изображай супермена, предлагая свой пиджак.

На его чувственных губах снова заиграла улыбка.

– Как насчет того, чтобы завернуть за угол? Если уж стоять, то хотя бы не на ветру.

Канза фыркнула, но последовала его совету. За углом ветра действительно не было.

Она повернулась к Араму.

– Стой там, где стоишь, – приказала Канза.

Арам повиновался, но в его взгляде появилось недоумение. – Ты загораживаешь меня от ветра. Надо же найти хоть какое-нибудь применение твоей массивной фигуре, – проворчала девушка.

Его голубые глаза засияли.

– Значит, ты против галантности, но не возражаешь использовать меня в качестве барьера.

– Именно так. Я не собираюсь страдать от холода по твоей милости, – отрезала Канза.

– Разве я заставил выйти тебя сюда?

– Да, ты.

– И как я это сделал?

– Я вышла на террасу, чтобы избежать любопытства, не говоря уже о ревности присутствующих там женщин.

– Ревности? – изумился Арам, его брови скрылись под прядями волос, растрепанных ветром.

– Гости, особенно женщины, все отдали бы, лишь бы оказаться на моем месте и завладеть твоим вниманием. – Канза вздохнула. – Если бы они знали, что я с радостью подарю им эту привилегию, приложив в качестве бонуса внушительный чек.

Смех снова завибрировал в его груди и отозвался в ее теле.

– Даже не думай избавляться от этой привилегии, – предупредил ее Арам. – Она твоя. Итак, до того как мы продолжим, что тебе принести?

– Разве человеком, предлагающим что-нибудь принести, должна быть не я?

Арам послушно кивнул:

– В самом деле, почему бы нет?

– Скажи, что тебе нужно принести. Я ненавижу загадки.

– Что-нибудь безалкогольное. Я за рулем.

Канза уже отходила, когда ее остановил его голос:

– Канза, сделай так, чтобы напиток оказался неотравленным и не заговоренным, ладно?

Канза стрельнула в него жгучим взглядом, но добилась лишь того, что Арам хохотнул.

Войдя в помещение, Канза негромко простонала, поймав взгляд Джохары. Та, без сомнения, видела, как Арам преследовал ее, и, должно быть, умирала от любопытства. Конечно, Джохаре было интересно, как они встретились и что взбрело в голову ее старшему брату, если он следует по пятам за Канзой.

Но Канзе было не до подруги. Достаточно того, что Арам Назарян завладел ее вниманием.

Взяв бокал клюквенно-яблочного сока у проходящего мимо официанта, она вернулась на террасу, туда, где оставила Арама. Как только Канза увидела его, сердце ее забилось где-то в горле.

Арам стоял возле перил в нескольких шагах, спиной к ней. На фоне луны выделялся его силуэт. Он держался за поручни, напоминая современную статую Титана. Арам стоял неподвижно, ветер трепал его волосы и шелестел его шелковой рубашкой.

Но кроме внешнего великолепия, в нем было что-то еще, невольно приковывающее к себе взгляд. Что-то в его позе – в плечах, в посадке головы – тревожило Канзу. И это заставило ее несколько изменить свое отношение к Араму. Не похоже, что он никогда не чувствует себя плохо. Канза ощутила свою вину перед ним.

А затем он повернулся, словно почувствовав ее присутствие, и в его глазах снова появились лукавые искорки. Симпатия, которую Канза начала испытывать к нему, моментально испарилась, уступив месту раздражению.

«Как такое возможно?» – недоуменно спросила себя Канза. По прошествии десяти лет Арам по-прежнему привлекает ее, как огонек влечет мотылька.

Впервые она увидела его в семнадцать лет. Тогда она решила, что лучший образчик мужской красоты и достоинства трудно представить. Арам был способен поколебать ее уверенность в себе, и у нее отнимался язык, стоило ему войти в комнату. Это сослужило ему плохую службу, когда Канза сбросила его с пьедестала, на который сама же и возвела. Он доказал, что ничем не отличается от других мужчин, что для него важна только внешность женщины и ее статус, а не характер. Только поэтому он связался с ее испорченной и скучной сводной сестрой. Правда, ее мнение об Араме не было бы таким плохим, не порви он с Мэйсун так неоправданно жестоко.

Канза остановилась и протянула ему напиток, ощущая, как ее захлестывает ярость. Это чувство усилилось, когда она заметила – не могла не заметить, – с какой ленивой грацией он взял бокал.

– По поводу моего мнения о тебе… Оно вряд ли изменится в ближайшем будущем, – услышала Канза свой голос. – Какие бы ни были недостатки у Мэйсун, она любила тебя, а ты выкинул ее из своей жизни, причем сделал это публично. А затем начал свое восхождение наверх, в то время как Мэйсун страдала от неудачных отношений с мужчинами. Если бы я могла тебя судить, я вынесла бы тебе самый суровый приговор. Твое счастье, что такие поступки в суде не рассматриваются.

Арам смотрел на яростно накинувшуюся на него девушку. Канза принесла ему напиток, тогда как еще ни одна женщина не приносила ему ничего.