– Лёня – это твой бойфренд?

– Ну да… – Соня погрустнела. – Это вас мама попросила прийти?

– Ну, мама тоже… она за тебя очень переживает.

– Могла бы и сама прийти.

– Знаешь, это непросто. Пойми только одно – она ведь хочет, чтобы у тебя все было хорошо…

– Да, наверное, только у нас с ней разные представления о том, что такое хорошо.

– Ну, вот получить образование – это, мне кажется, однозначно хорошо. Кстати, я тебе письмо из института принесла. Пишут, что ты можешь восстановиться, если сдашь пару экзаменов.

Надежда протянула девушке конверт. Та взяла его опасливо, как будто это было ядовитое насекомое, положила в карман фартука и отправилась на кухню за заказом.

Вскоре она вернулась, поставила перед Надеждой чашку кофе и тарелку с бутербродами.

– Посиди со мной, поговорим…

– Вообще-то нам не полагается.

– Да брось ты, у вас же нет посетителей.

Соня села напротив Надежды Николаевны и понизила голос:

– Ну да… у нас недавно такой неприятный случай произошел, оттого и ресторан пустой…

Тут она прикусила язык, сообразив, что сказала лишнее.

– Да, я слышала.

– Ну вот, уже весь город знает. Понятно, что никто сюда не идет – ходят слухи, что у нас здесь массовые отравления… Ресторан уже несколько дней пустой стоит, хозяина проверками замучили, и Лёню каждый день на допросы таскают. Думают, если люди в ресторане умерли – значит, однозначно повар виноват. А при чем тут повар? Он ведь готовит из того, что ему дали. А за продукты он не отвечает. Что привезут, с тем и работает. Если тех людей правда отравили, яд мог кто угодно подсыпать, не только повар…

– А ты работала в тот день?

– Работала. Мы с Лёней всегда стараемся вместе смены брать, чтобы выходные тоже были вместе.

– И ты обслуживала тех людей?

– Ну да… – Соня удивленно взглянула на Надежду. – А почему вы спрашиваете? Просто из любопытства или… – Она вдруг сощурилась: – А это правду про вас говорят, что вы – частный детектив?

«Господи, ну она-то откуда знает? – всполошилась Надежда Николаевна. – Не иначе Майка что-то пронюхала. Надо же, а мне ничего не сказала… подруга называется».

– Не все, что люди говорят, правда, – строго сказала она. – Но все же если ты можешь мне что-нибудь про тех людей рассказать – расскажи, я буду благодарна.

– Ой, ну я все, что знала, уже рассказала полицейским…

– А теперь расскажи мне.

– Их за тем столом четверо было, две семейные пары. Одна – Василий Николаевич Моргунов с супругой… или не супругой, я точно не знаю. Хотя точно не с женой, девчонки говорили, что жена у него за границей…

– Откуда ты знаешь, как его звали? Он что, представился?

– Он сразу дал мне золотую карточку нашего ресторана, у него скидка двадцать процентов. Поэтому и знаю. И вообще, он довольно часто к нам ходит… ходил… – голос Сони дрогнул. – А другая пара – их друзья, как зовут – не знаю. Мужчина – блондин, молодой, очень интересный, одет так шикарно, часы дорогие – ужас сколько стоят! Заказывали они рулеты из баклажанов с орехами, мясное карпаччо, салат «Нисуаз», треску по-милански под сливочным соусом… остальное не помню. Потом мужчины заказали десерт, а женщины – только кофе американо, видимо, сидят на диете. Эта блондиночка, что с Моргуновым была, и правда чуть пухловатая, ей бы хорошо похудеть немножко… А вторая, брюнетка, худая как доска, так что от десерта отказалась, наверное, из солидарности.

– Что дальше было? – Надежда похлопала Соню по руке – соберись, мол, сделай над собой усилие.

– Кофе я сразу принесла, а десерта они не дождались. Я подошла, чтобы убрать со стола – смотрю, а они не шевелятся… сидят неподвижно, как манекены…

Надежда вспомнила ужасную картину, которую застала в злополучной пятьдесят восьмой квартире. И представила, что почувствовала молоденькая официантка, когда увидела за столом мертвыми тех людей, с которыми только что разговаривала, принимала у них заказ.

Даже сейчас, вспомнив тот день, Соня побледнела.

В это время из двери, ведущей на кухню, показался крепкий коренастый парень лет тридцати. Глаза его сияли. Он нашел взглядом Соню, быстро подошел к ней и тихо проговорил:

– Сняли с меня все обвинения!

– Ой, правда?! – Соня вскочила и обняла его. – Отлично! Как так получилось?

Парень настороженно взглянул на Надежду Николаевну.

– Можешь говорить при ней, это тетя Надя, мамина подруга.

– А… здрасте.

– Поздравляю… – осторожно произнесла Надежда. – Тебя что, совсем отпустили?

– Ну, сказали, конечно, чтобы из города никуда не уезжал, что, дескать, если что-то выяснится, то снова вызовут.

– То есть пока в деле никакой ясности, так? Отчего люди-то умерли?

– Понятия не имею! – Парень пожал плечами. – Они там тоже в растерянности. Эксперт говорит, что точно – яд какой-то, но вот как он в организм попал, он не знает.

– И они это при тебе обсуждали? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Вроде в органах не положено с подследственными делиться.

– Не-а, они меня в коридор выгнали, а дверь была открыта. Вот я и услышал, о чем они разговаривали. А потом один вышел, меня увидел и сказал, чтобы я шел по-хорошему и не болтал журналистам ничего, не то плохо будет. Ой!

– Тетя Надя не журналист! Она никому ничего не расскажет! Ведь так? – испугалась Соня.

Надежда поклялась, что будет нема как рыба под сливочным соусом, и ушла.

Вернувшись домой, Надежда Николаевна задумалась.

Трагическое происшествие в ресторане не выходило из головы. Оно и само по себе было необычным, особенно если учесть результаты вскрытия. Но если прибавить сюда странную инсталляцию в злополучной пятьдесят восьмой квартире, которую Надежда (и Бейсик тоже) видела своими глазами, дело приобретало поистине загадочный оборот.

Она снова нашла в интернете фотографию тех четырех в ресторане и постаралась разглядеть ее получше. С чьей-то легкой журналистской руки это преступление окрестили «Убийство АББЫ», хотя на самом деле с группой его связывало только то, что за столом сидели две пары да волосы у блондинки были такие же, как у той, из группы. Брюнет, этот самый Моргунов, – гораздо старше, а парень-блондин – моложе. Что-то еще…

Надежда Николаевна закрыла глаза, чтобы представить манекены в квартире. Ага, одежда. Значит, на брюнете был летний светлый костюм. Надежда, конечно, вблизи его не рассматривала, ткань на ощупь не исследовала, о чем сейчас очень жалела. Еще больше она жалела, что не сфотографировала ту сцену, но до того ли ей было! Да и телефон она с собой не взяла.