А на следующий день вывезли тела в Моздок и отправили бортом домой. Саня сам утром подошел и попросился сопровождать груз 200. Игорь дал добро и даже предложил ему остаться дома после похорон, но Саня, отрицательно качнув головой, сказал:

— Я вернусь с заменой.

И вернулся. Привез замену.

А после этого, собранный, готовый к работе, со злым задором выдвигался на зачистки и проверки. Наверное, никто в отряде не искал с таким остервенелым рвением боевиков и не предвкушал «радость» встречи.

Палаточный полог хлопнул, и с потоком холодного ночного воздуха, как и предполагалось, вошел Саня и без реверансов сразу спросил:

— Ну что, командир, во сколько выдвигаться будем?

— Будем. — Игорь поднял красные от недосыпа и давления глаза.

— Предлагаю часиков в шесть, так сказать, с первой зорькой.

— Можно и в шесть, только вот что-то неспокойно мне последнее время.

— Ты знаешь, а мне как раз в последнее время очень спокойно стало. Так что не переживай. Завтра пройдемся на мягких лапах, пошестерим по новым нычкам. Смотришь, и зацепим ублюдков.

Игорь грустно усмехнулся:

— Зацепим. Каждый раз сами же на их фокусы нарываемся. Течет откуда-то, Саня, ой течет…

Помолчали. Понимание в полный рост присутствовало у обоих, а вот конкретики не было. Ротный внимательно посмотрел на Игоря и произнес вслух то, о чем уже неоднократно думал и сам Василевский:

— Может, у Тамары спросишь?

— Спрошу. Иди отдыхай, завтра вставать рано. Перед выходом отдельно всем все доведу.

Саша вздохнул и, не прощаясь, вышел из палатки.

Тамара — отдельная история. Приехала она с заменой, после того как погибла первая группа. Снайпер, каких поискать. Яркая, крепкая, с красивыми волнистыми каштановыми волосами, чересчур заметная для этого места, она внушала благоговейный ужас всем, начиная от командования и заканчивая личным составом. Был у нее помимо снайперского таланта еще один необычный дар — предвиденье. Про это на людях молчали, но за глаза говорили про нее просто, по-деревенски — ведьма. Было что-то в ней действительно завораживающее и пугающее.

Вот и когда Саня хоронил своего друга Федора, черный от горя стоял у могилы, подошла она к нему и тихонько шепнула:

— Не рви душу, ты ИХ найдешь и не ошибешься, знак на КАЖДОМ будет.

И сразу как отпустило Сашку, словно незримый ветерок души коснулся. Снова стал спокойный, как всегда. Вот только на выходах и зачистках пристально в «чехов» вглядываться начал. Пытался понять, что за знак такой предречен.

Игорь ощутил легкий запах корицы и уже за секунду до того, как прошуршал полог, понял, что вот и она — легка на помине. На пороге стояла Тамара.

— Разрешите?

— Проходи.

Она плавно подошла и села напротив командира.

— Разговор у меня к тебе серьезный, Игорь Андреевич.

— Ну… — протянул тот, теряясь в догадках.

— Ты только выслушай спокойно, без сердца. Просьба у меня к тебе, считай, что деликатная, личная. — И, обволакивая взглядом командира, договорила: — Напарница мне нужна.

— О как, а я ее где возьму, напарницу-то? — не понимал сути Игорь.

— В этом все и дело. Завтра придет девица просить перевод в нашу бригаду — там, дома. Позвони командиру, попроси, чтоб взяли и сюда по возможности скорее прислали.

Василевский аж задохнулся, махнув рукой.

— Да ты что, Тамара! Что ты такое говоришь? Кто придет, куда придет, что я Викторовичу скажу? Да ты себе это представляешь? Как комбригу объясню, чтоб он мне еще одну бабу сюда прислал?!

— Не бабу. — Тамара уперла в него свои огромные зеленые глазищи, и от этого взгляда стало не по себе.

— Извини. Ну, не бабу, девицу эту. Ее в глаза никто не видел, да и как ее сюда заслать.

— Будет оказия. Точно.

Игорь соскочил со стула и стал мерить палатку шагами, пытаясь найти хоть какие-то доводы, чтобы пресечь эту безумную идею.

— Тамара, ты же знаешь, как мы все к тебе относимся. Ты только пальцем ткни, и любой из пацанов за честь сочтет с тобой двойкой быть. Ну что за блажь такая, а?!

— Я хоть раз у тебя что-то просила?

— Нет.

— Так вот сейчас прошу. Пойми, нужна она мне. Не могу объяснить, но нужна. Вот когда она приедет, тогда я тебе вычислю, кто бандитам информацию сливает, а пока силы не хватает.

Игорь поперхнулся.

— Бред какой-то. Такое ощущение, что я сплю. Тамара, ты что, хочешь меня на смех поднять?

— В чем смех?

— Да во всем! — Он почувствовал, что внутри закипает. — Тебе-то здесь не место, а тем паче еще одной. Давай сделаем меня командиром бабского батальона, чтоб «чехам» веселее воевать было.

— Ты, Андреич, не заводись. Говоришь сейчас не свои слова, да и мысли не твои. А вот чьи?

Василевский промолчал, понимая, что сказал явно лишнее. А Тамара продолжала, глядя ему в лицо:

— Ты просто не видишь эту ситуацию, как ее вижу я. Пойми одно, что в жизни мы все время сталкиваемся с выбором, а потом с этим выбором надо будет жить. — И, как будто подбирая слова, добавила: — Сейчас не поможешь мне, потом не кляни судьбу за потерю младшего сына.

Игорь даже головой замотал от неожиданного поворота.

— Ты что! Ты что! Пашка-то тут каким боком?!

— А таким. То, что ты некоторые связи судеб не понимаешь, это не означает, что их нет. Так что выбирай. Не хотела я тебе это говорить, но извини, что пришлось.

Игорь почувствовал, как окатило душу леденящим ужасом, который ковырнул хорошо скрываемый страх за семью, за сыновей — а вдруг…

И каким-то не своим голосом просипел:

— Да как я комбрига об этом попрошу?

— Не переживай. Скажи Викторовичу, что я просила, а там дальше все само устроится как надо. — И направилась к выходу. Вдруг остановилась, прислушавшись к тишине, и, кивнув, пробормотала: — Пусть Иргин и Буровой завтра на зачистку не идут, мамки за них сильно молили. И выходить надо в пять. Так оно надежнее будет. — И вышла, оставив за собой легкий запах корицы и ошарашенного Василевского. Тот лишь в растерянности пробормотал:

— Мамки какие-то… веревки из меня вьет. Ведьма.

* * *

В пять уже всех построили. Сонные солдаты зябли в утреннем тумане и ежились в бушлатах. Игорь довел основную задачу. Раздал последние указания командирам разведрот и уже перед тем, как скомандовать на выход, объявил:

— Иргин и Буровой: выйти из строя!

Два молоденьких солдатика, с непониманием глядя на Василевского, вынырнули из шеренг.