В нашем обществе политическая власть использует в качестве опоры тех, кто способен анализировать поведение людей и управлять им. Не существует причины, по которой подобное управление должно было бы исходить напрямую от государства, и это в недавнем времени открыли многие неолиберальные режимы. Еще за два века до тэтчеризма и возникновения системы социального обеспечения Бентам предлагал государству создать Национальную благотворительную компанию (акционерное общество по модели Британской Ост-Индской компании), которая бы боролась с бедностью, нанимая сотни тысяч людей в частные «промышленные дома»[37]. Его предложение по «Паноптикуму» также включало рекомендацию привлекать частные фирмы для строительства и управления тюрьмами, но только с лицензией от государства. Таким образом, можно считать Иеремию Бентама прародителем аутсорсинга в государственном секторе.

Фехнер указывал на более глубокий способ управления человеком на личном уровне. Представляя отношения между разумом и миром в виде числового соотношения, он имплицитно предлагал два альтернативных способа улучшения состояния человека. Если определенный физический фактор (такой как работа или бедность) причиняет человеку страдание, то прогресс общественного развития должен будет изменить это обстоятельство. Однако другой вариант сделать человека счастливее – изучить механизмы восприятия страдания. Многие специалисты, последовавшие за Фехнером, были психиатрами, терапевтами и аналитиками, направившими свое внимание на субъект, который испытывает чувства, а не на объект, являющийся их причиной. Если поднятие тяжестей становится для вас болезненным, у вас есть выбор: вы можете либо уменьшить вес тяжести, либо обращать меньше внимания на боль. В начале XXI века все больше экспертов предлагают научиться восстанавливать свое душевное равновесие, выступают сторонниками когнитивно-поведенческой терапии, которая выбирает именно последнюю стратегию.

Работа по вмешательству, по изменению психологических состояний и эмоций людей осуществляется различными компетентными институтами [38]. Мы называем их медицинскими или управленческими, а также образовательными или исправительными. Однако все эти обозначения не что иное, как абстракции и фикции. Единственное, что действительно имеет значение, так это то, насколько они, применяя метод кнута и пряника, эффективно справляются с задачей изменить жизнь людей к лучшему.

(Не) видимость счастья

В 2013 году Литературный фестиваль в Челтнеме (Великобритания) представил альтернативный способ выяснить, насколько участникам понравилось данное мероприятие. Компания Qualia разработала технологию, согласно которой камеры, расположенные на территории фестиваля, считывали улыбки на лицах посетителей. Компьютеры должны были распознавать улыбки и конвертировать их в определенную форму данных. Это была более технологичная версия эксперимента, проведенного в Порт-Филие (Австралия), когда исследователи стояли на улицах города и фиксировали, сколько улыбающихся людей они увидели. После нескольких дней наблюдений они рассчитали «количество улыбок в час».

Конечно, технология компании Qualia еще далеко не идеальна; способность компьютера отличать естественную улыбку от неестественной отнюдь не такая же, как у человека. Однако, как бы то ни было, «наука улыбки» продолжает двигаться вперед в различных направлениях, а именно – в психологическом и в психофизическом. Было доказано, что улыбка, как физическое упражнение, позволяет ускорить выздоровление[39], а вид улыбающихся людей снижает агрессию [40]. Эксперименты доказывают, что искренние улыбки приводят к абсолютно другим эмоциональным и поведенческим результатам, нежели улыбки «социальные»[41].

Улыбка является потенциальным индикатором (и способом влияния) того, что происходит внутри человека – наряду с уровнем его пульса, количеством денег и «едва различаемой разницей в весе» двух предметов. К этим показателям можно добавить и недавно разработанные: например, умные часы от Apple и Google для отслеживания стресса и психометрические тесты для оценки депрессии. Все вышеперечисленное представляет собой попытки сделать субъективное переживание осязаемым и видимым, а следовательно, и сравнимым с другими. Подобно гидролокаторам, сообщающим нам информацию о глубине океана, эти средства стремятся вывести наши чувства из глубин нашего сознания и сделать их всеобщим достоянием.

И тем не менее на пути осуществления данного проекта всегда будет находиться одно препятствие. Дело в том, что, когда речь заходит о чем-то столь важном, как счастье, трудно подобрать мерку, которая бы соответствовала философскому подтексту этого понятия. Мы привыкли к тому, что карта дна океана – не то же самое, что само дно, а просто ее качественное или некачественное изображение. Однако обсуждение самого понятия «счастье» часто заканчивается фрустрацией. Нас не покидает ощущение того, что методы, предполагающие подсчет улыбок, пульса, денег и «едва заметную разницу», упускают из вида нечто очень существенное. Улыбка действительно может кое-что рассказать о человеке, однако она не способна служить научным отображением его состояния.

Давайте еще раз вернемся к основам политической науки Бентама. «Природа создала человека зависимым от двух суверенных сил – страдания и удовольствия». Высказываясь подобным образом, Бентам хотел уйти от абстрактных, ненаучных основ политических программ. Однако является ли его понятие природы менее метафизичным? С каких это пор природа привлекает «суверенные силы» к управлению определенными видами? В итоге подобные рассуждения удивительным образом напоминают метафизику. Не имеет значения желание Бентама видеть свою теорию лежащей в рамках естествознания, она в своей обобщенности все равно повинна в той же абстракции, в которой исследователь обвинял философию. И тогда всеобщее счастье никак не может быть конечной целью существования правительства.