необычной аномалией полицейского управления, офицером, родившимся и выросшим среди преступников, за которыми он должен следить.

– Я отвезу вас к Канлану, – наконец согласился инспектор. – Поскольку с ним все в порядке, вы не сможете навредить и, возможно, сможете помочь. Все знают, что Канлан выставил бы Бронсона, но не так, я уверен, не таким образом. Я родился в подвале напротив дома Канлана. Если бы на мистера Бронсона напали средь бела дня, с детективами по бокам от него, и все они были бы избиты или убиты, я бы первым подошел к Канлану и сказал: "Джейк, ты арестован". Но Бронсон не был убит таким образом. Человек, который убил его, подождал, пока в доме не воцарится тишина, пока охранники Кроули не уснут, а затем каким-то образом, как – это большая загадка, чем само убийство, вывел его одного на улицу в два часа ночи и убил его в темном дверном проеме.

– Но я проведу вас к Канлану не только для того, чтобы помочь спасти его от Кроули. – Уокер внезапно выпрямился, когда его глаза встретились с глазами девушки. – Это также для того, чтобы помочь мисс Эллисон. Ибо единственный ключ, который Кроули или кто-либо другой имеет к человеку, который убил Бронсона, связан с тем, как таким образом вытащить Бронсона из дома. Кроули обнаружил, что миссис Хотин, на которую Канлан имеет влияние из-за ее карточных долгов перед ним, живет в нескольких домах от места, где было найдено тело Бронсона. Кроули утверждает, что он может доказать, что миссис Хотин была хорошо знакома с Бронсоном и… – инспектор заколебался, взглянув на девушку.

– Версия капитана Кроули, – закончила мисс Эллисон, – основано на обвинении в том, что после того, как Рэндольф, мистер Бронсон, вернулся в свои комнаты после встречи со мной в тот вечер, он снова вышел два часа спустя, чтобы встретиться с этой… этой миссис Хотин. Пока капитан Кроули может осудить кого-то за это преступление, его, похоже, не волнует, как он клевещет и очерняет имя убитого человека – так же мало, как он заботится о тех, кто остался, кто любит его.

– Я понимаю, – сказал Трант. Его взгляд на мгновение задержался на инспекторе, затем снова на девушке. Он с удивлением почувствовал, когда его глаза встретились с ее глазами в тот короткий момент, как внезапно эта проблема, которую он поставил перед собой, чтобы решить, превратилась из научного исследования и нахождении виновного в спасение, хотя и с помощью той же науки, репутации человека, который больше не может защищать себя и честь женщины, преданной памяти этому человека.

– Но прежде чем я смогу осмотреть Канлана или помочь вам каким-либо другим способом, мисс Эллисон, – мягко объяснил он, – я должен быть уверен в имеющихся фактах. Не слишком ли с моей стороны просить вас пройтись по ним вместе со мной? Нет, инспектор Уокер, – он предвосхитил возражение крупного полицейского, когда Уокер начал говорить, – если я должен помочь мисс Эллисон, я не могу пощадить ее сейчас.

– Пожалуйста, не щадите, мистер Трант, – храбро взмолилась девушка.

– Спасибо. Мистер Бронсон, я полагаю, все еще жил на Супериор-стрит в пансионе для холостяков?

– Да, – ответила девушка. – Его управляющая миссис Митчелл, очень респектабельная вдова с маленьким мальчиком. Рэндольф работал с ней в течение шести лет. Однажды она попала в большую беду, и он был добр к ней. Он часто говорил о том, как она по-матерински заботилась о нем.

– По-матерински? – спросил Трант. – Сколько ей лет?

– Двадцать семь или двадцать восемь, я думаю.

– Спасибо. Как давно вы знали мистера Бронсона, мисс Эллисон?

– Чуть больше двух лет.

– Хорошо, и очень близко, как долго?

– Почти с самого начала.

– Но вы были помолвлены с ним только за неделю до его смерти?

– Да, мы объявили о нашей помолвке всего за два дня до его смерти.

– Инспектор Уокер, за какое время до убийства мистера Бронсона кто-либо из шайки мог убрать его со своего пути?

– По крайней мере, за две недели.

– Конечно, это подходит к версии Кроули, как и к любой другой, – задумчиво сказал Трант, – то, что через два дня после объявления о его помолвке впервые кто-то смог застать его наедине. Но это стоит отметить, инспектор. Мистер Бронсон заходил к вам в тот вечер, мисс Эллисон? Между вами все было как обычно?

– Полностью, мистер Трант. Конечно, мы оба осознавали постоянную опасность, в которой он находился. Я знал, как и почему его нужно было охранять. Приставленный к нему человек из городской полиции был с ним весь день в центре города и человек капитана Кроули пришел с ним к нам домой. Мистер Бронсон вернулся с ним в свой пансион ровно в половине одиннадцатого.

– Он добрался до пансиона, – продолжил отчет инспектор Уокер, – незадолго до одиннадцати и сразу же направился в свою комнату. В двенадцать тридцать в здание вошел последний пансионер. Человек Кроули немедленно запер входную дверь на цепочку и сделал все быстро. По его словам, он пошел на кухню перекусить и, возможно, заснул, хотя и отрицает это. Однако до тех пор, пока не было найдено тело Бронсона, мы убедились, что никакой тревоги ни внутри, ни снаружи не было.

– Нет никаких сомнений в том, что мистер Бронсон был в доме, когда входную дверь запирали?

– Нет. Последний пансионер, направляясь в свою комнату, увидел Бронсона, сидящего за столом и просматривающего какие-то бумаги. Он все еще был одет, но сказал, что немедленно ляжет спать. Полтора часа спустя, без каких-либо указаний на то, как он ушел, без какой-либо видимой причины, кроме той, которую указал Кроули, патрульный обнаружил тело Бронсона на тротуаре в квартале к востоку от его пансионата. Он был ранен в лоб и убит на месте человеком, который, скорее всего, ждал его в вестибюле маленькой гальванической мастерской.

– Скорее всего, инспектор? – задал вопрос Трант.

– Да, он выбрал этот магазин, потому что это было самое темное место в квартале.

– В какое время это было точно? – спросил Трант. – В газетах пишут, что нападение было совершено в десять минут третьего, что часы в его кармане сломались и остановились при падении ровно в десять минут третьего. Это правла?

– Да, – ответил инспектор. – Часы остановились в 2.10, но, несмотря на это, точное время убийства должно было быть ближе к двум, чем на десять минут позже, потому что часы мистера Бронсона бежали вперед.

– Что? – вскрикнул Трант. – Вы говорите, его часы бежали вперед? Я никогда не слышал об этом!

– Два дня назад было обнаружено, –