Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва я успел улечься в кровать, как в дверь тихонько постучали.
— Войдите, — велел я.
Со свечой в руке в комнату зашла Ульяна. Поклонилась и осталась стоять у двери, как будто ожидая чего-то.
— Слушаю, — сказал я.
— Я подумала, что могу помочь вам расслабиться, ваше сиятельство…
Как отказаться от подобного предложения? Тем более что Ульяна понравилась мне с первого взгляда.
Конечно, графу не стоит спать с прислугой в собственном доме… Но если никто не узнает, то можно. Беспокоиться о возможных бастардах тоже не буду — я знаю отличные и очень приятные способы избежать беременности.
Да и вообще, с помощью маны я легко могу лишить свое семя плодородной силы. Даже в моем нынешнем состоянии это не составит труда.
— Подойди, — велел я, откидывая одеяло. — Я научу, как сделать господину приятно…
Ульяша оказалась крайне способной ученицей.
* * *
— Неожиданно, — проговорил голос в трубке, когда Леонид Семенович закончил пересказывать события сегодняшнего дня.
— И это все, что вы скажете⁈ — вспылил барон, взмахивая ополовиненной бутылкой коньяка. Он уже успел солидно налакаться. — «Неожиданно»? Я разорен! Я был вынужден отдать ему фамильные ценности! Моя гвардия осталась почти безоружной! Я…
— Вы знали, что дело рискованное, — перебил голос. — К тому же действовали самостоятельно. Я лишь сделал вам предложение.
— Но что теперь⁈
— Теперь придется действовать иначе. Раз Георгий столь решительно защищает семью, нам придется быть хитрее, если хотим… Впрочем, вас это не должно волновать, барон. Вы свою роль уже выполнили. Всего доброго.
— То есть как это⁈ Алло! Эй! Сукин сын!
Боровин швырнул мобилет в стену и приложился к бутылке. Зачем он вообще в это ввязался⁈ Игры больших дворян оказались не по зубам барону… Знать бы еще, кто его втянул! Но нет, таинственный советчик пожелал остаться инкогнито. Предложил Леониду присвоить «Красноярский извоз», рассказал, как именно подступиться к Светлане Чернобуровой. Сам при этом остался в тени.
А Боровин, дурак, согласился, повелся на обещание легких денег! Теперь он разорен. Гвардию придется распустить, платить им нечем. Лавки продать. «Красноярский извоз»? Он существовал только на бумаге — из всего имущества остались здания, десяток полудохлых кляч и сломанные экипажи.
А какое унижение испытал Леонид Семенович при общении с этим щенком! Как тот его уделал!
— Хорош, надо признать, хор-рош! — сам себе сказал Боровин, глотнув еще коньяку. — Не каждый способен так себя вести. А этот, гляди-ка, молодой совсем, но яйца чугунные. Далеко пойдет, скотина!
Барон покачал головой и сделал еще один большой глоток, от которого перехватило дыхание. Дела были плохи, но об этом он подумает завтра. А сегодня просто напьется, пытаясь забыть свой позор.
8
Растекаясь по кровати после нежных ласк Ульяны, я успел настроить циркуляцию потоков. Во сне энергия не будет течь так же быстро, как во время осознанной медитации, но все равно это лучше, чем просто сон. Как минимум я проснулся полон сил и обнаружил, что ядро и каналы стали немного крепче. Больше заслуга вчерашней практики в ванной, чем ночной циркуляции, но все-таки.
Чувствовал я себя отлично. Сумел самостоятельно подняться на ноги и даже сделать легкую зарядку. Меня хватило на несколько отжиманий — упрощенных, правда, с колен. А вот приседание удалось сделать только одно. Уже во время второго ноги задрожали так, будто я пытался поднять вес вдвое больше собственного.
Не страшно. Тело все равно восстанавливается с рекордной скоростью — как благодаря дару Лисицы, так и моим собственным усилиям. Главное, не сбавлять темп.
Вчера я сделал первый серьезный шаг к укреплению мощи рода. Предстояло совершить еще многое, но для начала и во многом разобраться.
Людмила уже уехала в школу. Я был рад, узнав, что сестру туда возят на машине в сопровождении охраны. Мы сели завтракать вдвоем с матерью, а прислуживала нам Ульяна. Ее кокетливые взгляды из-под ресниц не скрылись от Светланы Григорьевны, и когда Ульяна вышла, мама строго посмотрела на меня:
— Георгий, я надеюсь, ты не делал глупостей с этой служанкой?
— Смотря, что понимать под глупостями, дорогая мама, — я невозмутимо чистил вареное яйцо.
— Я о тех, которые могут привести к нежелательным потомкам.
— Об этом не беспокойся. Скажи лучше вот что: Константин Причернобуров, сын покойного Сергея. Он здесь, в поместье?
Георгий и Константин были одногодками, вместе воспитывались и знали друг друга с младенчества. Подразумевалось, что после смерти отцов они займут их места: Георгий станет главой рода, а Костя — его преданным слугой и помощником. Отцы погибли внезапно, и теперь настало время проверить, готов ли юноша к обязанностям.
— Да, конечно. Он почти не покидал свою комнату с тех пор, как случилась авария, — мама тяжело вздохнула.
Бедная, она до сих пор не может смириться с тем, что стала вдовой. Но хотя бы сняла траур, как я и просил. Черная вуаль исчезла, и можно было любоваться изящными аристократическими чертами женщины.
— Ты не допускала его к делам?
— Он порывался, но… нет. Я решила, что он еще не готов.
— Напрасно, — сказал я, закончив чистить яйцо. — Костя всю жизнь к этому готовился. Когда закончим завтрак, вели вызвать его в мой кабинет и приходи сама. Нам нужно многое обсудить.
— Но у тебя нет кабинета, — подняла глаза Светлана.
— Я займу кабинет отца, — сказал я и приступил к еде, показывая, что разговор окончен. Мать не осмелилась спорить.
Окончив завтрак, я на коляске доехал до лестницы, экономя силы. Зато заставил себя подняться по ступенькам. Ноги еле выдержали, и верхнюю четверть лестницы я преодолел на полусогнутых, кое-как переводя дыхание. Но когда я сделал последний шаг и с облегчением сел прямо на пол, то чувствовал такую гордость, словно взобрался на гору. Боль испытаний всегда ничтожней, чем удовольствие от победы.
Слуга поднял каталку, и я опустил в нее дрожащее тело. На колесах добрался до кабинета отца, который отныне решил сделать своим.
Подъехал к столу и начал изучать документы, параллельно впитывая энергию из макров, горсточку которых заранее положил в карман. Скоро явилась Светлана Григорьевна, а следом за ней и Костя.
Он был черноволосый, невысокий, щуплый на вид юноша в очках. Казалось, дунешь и улетит. Но в случае с Константином Причернобуровым внешность была обманчива — вовсе не щуплый, а просто жилистый. Он неплохо владел рукопашным боем, отменно фехтовал на шпагах и уверенно стрелял как из лука, так и огнестрельного оружия.
Но главным его оружием оставался все же интеллект. Он с малых лет изучал различные науки, и унаследовал живой ум и проницательность своего отца.
Увидев меня, Костя не сдержал широкую улыбку, но потом задавил ее и низко поклонился:
— Доброе утро, ваше сиятельство. Нельзя передать, как я рад видеть вас в сознании.
— Брось, дружище, — я встал. — Иди сюда, обнимемся. Я тоже рад тебя видеть.
Как ни странно, это была правда. Гоша и Костя были очень близки, и я волей-неволей воспринимал парня как родного. Как и он меня — а в этом мире мне нужны верные люди, которые помогут по зову сердца, а не из-за выгоды.
— Наедине можешь обращаться ко мне на «ты», как раньше. Но прилюдно, конечно же, я для тебя «сиятельство» и граф.
— Я понял, друг, — кивнул Костя и похлопал меня по спине. — Как скажешь.
Позволив себе проявить немного теплых чувств, я указал Константину на кресло по другую сторону стола. Рядом с ним села мама. Устроившись напротив, я сказал:
— Итак, начнем. Константин, с этого момента ты занимаешь место моего личного помощника и управляющего по всем делам. Права и обязанности знаешь сам. Необходимые документы о вступлении в должность тоже подготовишь самостоятельно. Протяни правую руку ладонью ко мне.
Костя сделал, как я велел. Я приставил свою ладонь к его, и бриллиантовая лисья голова на моем перстне засветилась. Шарик света вылетел из нее, приблизился к пальцу Кости и принял форму кольца — почти такого же перстня, как у меня, только чуть меньше и с серебряной головой вместо бриллиантовой.
— Буду носить его с гордостью, — улыбнулся Причернобуров, сжимая кулак.
Мама вдруг всхлипнула, вытащила из рукава платок и промокнула глаза.
— Вот это и случилось, — проговорила она. — Мальчики выросли и заняли
