Действительно, складывалось впечатление, что именно так все и произошло.

— Впечатляющее волшебство, — заявила Джоли. — Посох спас нас от саранчи, отправив внутрь горы, и мерзкие твари не смогли последовать за нами.

— Ну, ты же сама велела мне использовать его в случае необходимости!

Орлин и Джоли принялись разглядывать друг друга. Их одежда порвалась, однако серьезно не пострадала. Тут и там на коже виднелись царапины, но опасных ран они не получили. За несколько секунд саранча не причинила женщинам значительного вреда.

— Как ты думаешь, посох вернет нас назад, на внешнюю поверхность? — спросила Орлин.

— Похоже, что да. Впрочем, возможно, нам следует сначала немного спуститься к вершине горы, а затем выбраться наружу. Таким образом, мы избежим опасности и сохраним силы.

Орлин согласно кивнула. Они двинулись в путь по той же самой тропинке, только с другого, чуть приподнятого конца. Все очертания здесь казались точно такими же, как и на внешней части горы, за исключением травы, кустов и деревьев. Скалы тут были ямами, а впадины, наоборот, холмами. С точки зрения общей картины поверхность оказалась достаточно ровной, но при ближайшем рассмотрении отличалась достаточным разнообразием.

Джоли не могла не восхититься тем, с какой удивительной точностью произведена инверсия.

Орлин представляла себе гору в виде раковины с внешней и внутренней поверхностями; она думала, что посох позволил им проникнуть сквозь оболочку. Но сооружение такой формы не должно быть одинаковым снаружи и изнутри и вряд ли таковым на самом деле является. По правде говоря, существование подобной конструкции, в таком масштабе, невозможно; тонкая пленка, повторяющая очертания горы, должна быстро порваться, если только ее надежно не закрепить с одной или с другой стороны. Здесь об этом не было и речи.

— Как-то тут все странно, — промолвила Орлин. — Я совсем не уверена, что мы находимся внутри пустой горы; мне кажется, мы стали ее частью.

— Тогда мы бы в ней застряли! — рассмеявшись, ответила Джоли.

— Нет, каким-то образом мы реагируем на скалы и землю — постоянные мертвые составляющие — словно они воздух, в то время как воздух для нас сейчас превратился в скалу. Сила тяготения тоже оказалась реверсированной; мы пытаемся свалиться с поверхности планеты, а воздух нас держит. В нормальной жизни мы стремимся попасть в центр планеты, но нам мешает земля.

— Учти, — напомнила ей Джоли, — мы находимся на границе Чистилища, которое не имеет никакого отношения к Земле. Его можно представить себе в виде двумерной плоскости, расположенной где-то между землей и бесконечностью. Мы кажемся здесь живыми и реальными, потому что наше призрачное состояние имеет определение; это иллюзия, поскольку мы не обладаем трехмерными характеристиками.

— Ой, я совсем забыла! Я по-прежнему думаю, как смертная. Иногда очень трудно поверить, что я действительно умерла.

— Умерло твое тело, а душа продолжает жить. Но ты помогла мне найти ответ на мучивший меня вопрос. Я считала, будто огромное строение, похожее на бриллиант, должно рухнуть — ведь его ничто не поддерживает; но, естественно, я тоже рассматривала его как смертная. Здесь действуют правила Чистилища и иллюзий; эту конструкцию создала Нокс, так что нет смысла пытаться ее понять.

— Значит, дело в том, что мы стали реальными, потому что — Нокс определяет правила взаимодействия — вот как обстоят дела. Мир грез.

— Да, возможно, ты права.

Джоли посмотрела на Орлин. Что-то вызывало в ней беспокойство, но она не понимала, что именно. Ей показалось, будто Орлин стала какой-то другой. Видимо, дело в изменившейся обстановке.

Женщины продолжали идти вниз, однако вскоре натолкнулись на новое препятствие. Земля у них под ногами вдруг начала содрогаться.

Они встревожились, принялись оглядываться по сторонам и заметили вдали какое-то движение. Что-то там шевелилось, скользило, точно потоки воды, распространялось в разные стороны, направляясь прямо к ним.

— Лавина! — вскричала Джоли. — Снежный обвал или что-то похожее.

— Может быть, вода? — спросила Орлин, внимательно вглядываясь в несущееся к ним вещество, которое искрилось в лучах света.

— Воды мы тут раньше не видели, — ответила Джоли. — Но течет оно очень похоже.

И вот у их ног начала собираться тончайшая пыль, и, судя по звуку, ее было очень много.

— Это не вода, — сказала Орлин, наклонившись, чтобы взять немного вещества. — Пыль или… Ой! Колется!

— Стекло! — сообразила Джоли. — Размельченное стекло! Или бриллиантовая пыль! Не вдыхай!

Орлин быстро высыпала на землю то, что было у нее на ладони.

— Слушай, Джоли, она же сейчас засыплет нас!

— Воспользуйся посохом! Нам нужно выбраться отсюда!

Орлин быстро вытащила посох и взмахнула им.

— Я заклинаю тебя!

Снова возникла черная туча и расползлась, как и в первый раз, окутав Орлин и Джоли. У обеих возникло головокружение.

А в следующее мгновение все прошло. Когда облако растаяло, Джоли увидела, что они вновь стоят на внешнем склоне холма, среди кустов, только выше того места, где на них напала саранча. Шагая вперед по внутренней поверхности горы, женщины продвинулись вперед и здесь.

Орлин осторожно потерла ладони.

— Стеклянная — или бриллиантовая — пыль исчезла, — проворчала она. — Жаль, у меня нет мешка, унесла бы с собой немного.

— Как хорошо! Похоже, то, что находится внутри, не может последовать за нами сюда — и наоборот. Посох действует только на нас двоих, по приказу Нокс.

— Наверное, — так же ворчливо согласилась Орлин.

Джоли взглянула на нее. Теперь она была уверена — подруга изменилась. Она говорила более низким голосом, а сама стала как-то крупнее, сильнее на вид. Что с ней происходит? Джоли решила пока промолчать, подождать, когда у нее появятся новые доказательства. Возможно, дело в необычной горе.

Они продолжали подъем, не покидая тропинки. Однако прошло совсем немного времени, и женщины столкнулись с новым препятствием. Гигантская птица, выше их обеих, с мускулистыми ногами и толстым, страшным клювом, шагала вниз по склону.

— Что это такое? — спросила озадаченная Орлин.

Джоли тоже удивилась:

— За последние годы я чем только не занималась. Похоже, нам довелось встретиться с большой хищной птицей, не умеющей летать и жившей в доисторические времена — кажется, диатрима[1].

— А она дружелюбная?