– Скажи-ка, Артур, а организовать рыбалочку можно?

– Без проблем, Аркадий Максимович. Для вас все, что вам угодно.

– Знаешь, а мне чертовски нравится тут.

– Не вам одному. Повторяю, сейчас все в вашем распоряжении.

– Ты поддерживаешь связь со Штерлихом?

– Да. Хотите что-то передать Владимиру Карловичу?

– Огромную благодарность. Но есть и вопрос. Когда я смогу напрямую с ним пообщаться?

– Хорошо, я все сообщу в столицу. А сейчас, дамы и господа, переодевайтесь в спортивные костюмы, они в гостиной, и выходите во двор. Я проведу вас к причалу. Да, Аркадий Максимович, что вы предпочитаете для рыбалки, удочку, спиннинг?

– Удочку, Артур, только ее.

– Я понял. Жду вас во дворе.

В 10.05 большой катер отошел от причала. Градоверов с Мари устроились на мягком сиденье сзади рулевого. Лесин вывел катер на середину реки, повернулся к пассажирам и спросил:

– Вас как, с ветерком? Или предпочитаете прогулочный режим?

– Прогулочный, – ответил Градоверов и поинтересовался: – Как вас зовут, капитан?

– Кличьте Петровичем. Меня здесь все так зовут. И не надо «выкать», непривычный я к этому.

– Тебе, Петрович, говорили о рыбалке?

– Да. Пройдем до Ростова, за городом развернемся, поднимемся обратно. Я поставлю катер в затоне. Место заповедное, посторонних нет, с рыбнадзором вопрос решен, порыбачите на славу. Только надо было спиннинг брать. Там щуки и судака прорва.

Градоверов не признался, что не умеет пользоваться спиннингом. Сколько ни пробовал, не получалось у него закинуть блесну хотя бы метров на десять. Однажды он бросил так, что вся леска вылетела с катушки и образовала клубок, который ему так и не удалось распутать. Пришлось резать.

Нет, удочка – совсем другое дело. Без катушки. Просто удилище, леска, крючок, грузило, высокий поплавок.

Погода выдалась теплая, светило солнце. Катер разрезал зеркальную гладь воды. Марина пила слабенькое сухое вино. Градоверову же водка уже была не нужна. Прошедшая ночь напрочь вычеркнула из его памяти убийство Ольги и ее сына. Сейчас все у него было хорошо.

Катер вошел в узкий проход между осокой и вскоре оказался в затоне. На берегу, на вышке висел плакат: «Заповедная зона. Купание и ловля рыбы запрещены!».

Это ограничение, разумеется, не касалось Градоверова. Однако оно имело самое прямое отношение к другому человеку, парню девятнадцати лет, устроившемуся среди осоки с мощной видеокамерой. Это был Андрей Голик, студент первого курса университета, активный член организации «Зеленый мир». Он сидел у затона уже неделю и ждал, когда кто-нибудь наплюет на запреты.

Друзья отговаривали его. Место глухое, дорога по левому берегу плохая, да и далеко от города. Но Андрей отличался редким упорством.

Он был вознагражден за это качество своего характера, когда увидел катер, медленно входивший в заповедную зону. Парень набросил на себя противомоскитную сетку в качестве маскировки, поднял камеру и начал съемку. С судна его видно не было. Ни Градоверов, ни Лесин даже не предполагали, что стали объектом пристального наблюдения.

Когда же Градоверов забросил удочку, студент возликовал. Ну, наконец-то он поймал браконьера. Уже сегодня вечером его кадры попадут в Интернет вместе с подробными комментариями. Браконьеру, наверняка какому-нибудь чиновнику областной или городской администрации, придется оправдываться.

Градоверов насадил на крючок червя, вытащенного из коробки с разнообразной наживкой. Хозяева заранее подготовили ее для дорогого гостя. Он выставил приличную глубину и забросил удочку. Но здесь, в центре затона, поплавок минут за пять ни разу не шевельнулся.

– Надо перебираться поближе к камышам. Рыба сейчас там.

– Ну так давай!

Лесин подогнал катер к берегу.

Градоверов забросил удочку и тут же вытащил подлещика весьма приличных размеров. Такое удачное начало вдохновило Аркадия Максимовича. В основном здесь клевала плотва. Она брала на червя, распаренную пшеницу, перловку и даже на простой хлеб. Всего-то за час он вытащил килограммов десять. Потом Марина, которой нечем было заняться, заставила его прервать рыбалку.

– Нам пора, Аркадий. Скоро обед, я проголодалась, – проныла девица.

– Не догадались с собой жратву взять, – досадливо проговорил Градоверов. – Но ты права, хорошего понемножку. Надо сказать Артуру, чтобы его повариха уху приготовила. – Он смотал удочку. Мари предложила ему вина, но москвич отказался:

– Нет, дорогая, не хочу. Меня пьянит воздух и твое присутствие. После обеда займемся любовью.

Сосунова усмехнулась и осведомилась:

– На целую таблеточку или половину?

– На половину. А может быть, обойдемся и без допинга.

– Я вижу, ты ожил.

– Только благодаря тебе. Давно я не чувствовал себя таким, как сейчас, словно двадцать годков сбросил.

– А ты вообще женат?

– Разве это имеет какое-то значение?

– Просто интересно, не хочешь, не отвечай.

– Ну почему же, отвечу. Я был женат, причем трижды.

– Но сейчас свободен?

Градоверов внимательно посмотрел на девицу и полюбопытствовал:

– Уж не в невесты ли ты метишь, Мари?

– Почему нет? – просто сказала она. – Из меня вышла бы неплохая жена. Ты помолодел бы не на двадцать, а на тридцать лет. Мне много не надо. Я женщина скромная.

– Ну уж нет, я сыт по горло официальными браками.

– Так никто не говорит об официальном браке.

Катер вдруг накренился. Лесину пришлось заложить вираж из-за пары лебедей, неожиданно выпорхнувших из камыша.

Марина повалилась на Градоверова, беззаботно и заразительно рассмеялась.

– Ладно, Аркадий, не парься. Я не набиваюсь тебе в невесты.

– Что, стар для тебя?

– Ну ты даешь! Сам же дал понять, что тебе постоянная партнерша не нужна.

– Я этого не говорил.

– Значит, ты хочешь, чтобы я жила с тобой?

– И этого не говорил. Довольно пустых разговоров. Жизнь покажет, что будет с нами дальше.

– Ладно. Мне и так неплохо.

Катер вышел из залива. Лесин пустил его в дрейф по течению.

Катер причалил к берегу. Старик закрепил его, потянулся и мечтательно проговорил:

– А вот теперь можно и поправить здоровье. Вчера, признаться, я чуток перебрал. Но сначала звонок. Да, господин гость, вы сегодня еще намерены выйти на реку?

– Нет, – ответил Градоверов. – Похмеляйся, Петрович. А вот завтра, не загадывая, еще раз нырнем в затон.