Наместник слегка прищурился.

— Ну, даже я понимаю, что это слишком, так сказать, упрощенно. Ты хочешь сказать, что нужны две полосы? Тут живое, там неживое, а посередине — ни то ни се?

Ярл тут же изменил свой рисунок в воздухе так, чтобы он соответствовал словам собеседника, и критически осмотрел его.

— Официальная магическая наука придерживается именно такой точки зрения. Если живое существо впало в кому или заснуло, оно из категории живых попадает в категорию «ни то ни се», — чуть язвительно продолжил он. — Сюда же относятся и одушевленные предметы, а также зомби, бродячие скелеты и прочие милые заморочки некромантии. Суть в том, что среднее состояние неестественно и все, что находится в нем, неустойчиво. Временно. Преходяще. Казалось бы, что и живое состояние временно — перейдет рано или поздно в категорию «неживое», однако жизнь кипит и продолжается уже не первое тысячелетие. И, надеюсь, не последнее.

— В общих чертах понятно, но как это относится к нашей теме?

— Представьте себе, что воздух — это живое, вода в реке — ни то ни се, а дно — неживое. Если пузырь, надутый воздухом, грубо принять как живое существо, он не опустится на дно, пока не истечет срок, отмеренный богами и случаем. Мало того, если пытаться притопить его в воде, он всплывет на поверхность. Но! В реке он может за что-нибудь зацепиться — за водоросли, например, и всплывать медленно. И такой случай мы называем болезнью.

— Ты хочешь сказать, что если болезнь зацепила человека и не отпускает, то, чтобы дать ему всплыть, надо сначала подать немного вниз, к неживому? Чтобы отцепилось?

— Примерно так. А поскольку некромантия как раз и занимается теми тонкими, но могучими силами, которые в вашем понимании отделяют живое от неживого, то такая работа только черному магу и под силу.

Наместник пожал плечами.

— Тогда выходит, что магия исцеления — это часть некромантии, только, так сказать, с обратным знаком?

Ярл удивленно-уважительно посмотрел на собеседника.

— Вы поразительно точно сформулировали принцип, которым я воспользовался. Общепризнанная официальная наука не приветствует такой подход — слишком явно проводится параллель между благородной работой целителей и грязным ремеслом черного мага.

— Тогда почему ты на ножах с нашей Селестиной, главой гильдии Целителей?

Ярл на миг задумался и сплюнул на грязный пол.

— Стерва она.

Наместник еле заметно улыбнулся в прокуренные усы.

— Она сделала для нашего края не меньше, чем войска или мастеровые гильдии. Хотя, между нами говоря, отчасти ты прав — характер у нее тяжелый.

Он вздохнул.

— Ну ладно, ярл Valle. С Селестиной я переговорю, в бумагах отмечу, что случай тут особый, под общую трактовку закона не подходит. Скажи мне вот что: помнишь ли ты сотника Карла фон Болленхейма?

Ярл какое-то время вглядывался в черты наместника, затем хлопнул себя по лбу и жизнерадостно захохотал, отчего по углам зашныряли перепуганные тени, а стражи за углом покрылись липким потом.

— Так вот кого ваше лицо мне напомнило! Помню ли я вашего сына Карла? По прозвищу Крысобой? Еще бы мне его не помнить, — ему долго не давался маневр перестройки сотни в каре за время в десять мигов. Наместник нахмурился.

— Я никогда не слышал за ним такого прозвища.

— Ничего такого, граф Болленхейм, ничего такого. Может ли кто из ваших играть копьем так, чтобы нанизывать на острие быстро шныряющих крыс? А Карла я выдрессировал, так что прозвище Крысобой — очень уважительное среди копейщиков — он заслужил по праву.

— Ладно, только при моей сестре не упоминай об этом.

— Помилуйте, да я с ней даже не знаком!

— Уверен? — Наместник откровенно ухмыльнулся. — Однако это не помешало вам очень красиво поцапаться при всех и у Южных ворот, и в Зале Правосудия прямо перед моими очами.

— Селестина? Глава гильдии Целителей?

Тут наместник кивнул.

Ярл изогнулся в изящном поклоне, только шляпы с перьями не хватало в откинутой руке. — Ваше сиятельство, я и не предполагал…

— Да ладно уж, — примирительно сказал наместник. — Что имеем, то имеем. Ты мне вот что скажи — да сядь наконец! У внучки моей тоже способности оказались — осенью поедет в этот ваш Университет. Что ее там ждет? А то Селестина ничего толком не говорит, мол, все в порядке будет.

— Тут она права. Как бы вы заботились о человеке, который куда дороже своего веса в золоте?

— Мне она и так дороже всего.

— Тут не то. И магии, какой надо, научат, и плохое от хорошего отличать. Ни в чем недостатка ей не будет, но без излишеств. А какой шар ей прислали с приглашением?

— Синий с одной золотой полоской.

— Общая Магия с предвидением последствий. Носила бы она штаны — цены б ей не было.

— И так неплохо. — В улыбке наместника скользнула неожиданная нежность.

— Так внучка — дочь Карла? Вот не ожидал… такой бравый вояка — а доченька с Даром… Только смотрите, за кого попало замуж не отдавайте, такая родственница — это надежда и опора семьи.

— Да это уж я понимаю. Ладно, пошли отсюда. Неподходящее тут для нас с тобой место.

* * *

— Советник Нарцин, я закрываю это дело. Бумаги уничтожить, остальные — ничего не видели и не слышали. Если не уверены в своем, языке, уж лучше сразу перережьте себе горло, иначе Допросной Палаты не минуете.

Советник согнулся в подобострастном поклоне, офицер же отдал честь. Про себя он отметил, что заключенный вышел из камеры как ни в чем не бывало и ведет себя с наместником будто старый знакомый.

Уже поднявшись в узкий, похожий на колодец двор цитадели, они с удовольствием вдохнули свежего воздуха.

«Орк меня возьми, как же разбойный люд там годами ухитряется жить? — Ярл сохранял молчание при посторонних. — В этом каменном мешке даже крысы какие-то унылые».

Так же молча он забрал собственные вещи, ничуть не удивившись, что они не перерыты и даже не тронуты, если верить вот этому вот заклинанию…

Без единого слова повесил за спину меч и прикрыл все своим примечательным плащом.

И только когда тяжелые, как смертный грех, ворота цитадели открылись перед ними, а под ногами гулко застучал настил моста, наместник нейтральным голосом осведомился:

— Ярл Valle, какие-нибудь жалобы, претензии?

— Ну что вы, ваше превосходительство. Камера уютная обстановка насквозь дружелюбная, почти домашняя. А соседи — так просто верх добропорядочности.

Наместник отвернулся, пытаясь скрыть улыбку, и шепнул советнику:

— Купца Хурума из Нижнего города найти. Чтоб после завтрака с харадскими послами он был у меня. Без грубостей. И Селестине скажи вот что: пусть осмотрит его дочь, и мне полный официальный отчет. Сегодня же.