— А Пакимер? — продолжал спрашивать Скавр.

Гай Филипп смешливо фыркнул:

— Пакимер остается Пакимером.

Оба римлянина, усмехаясь, переглянулись. Отряд легкой кавалерии Лаона Пакимера не состоял непосредственно под командой Скавра; однако хатриши и легионеры несли службу плечом к плечу — так повелось со времен Марагхи. Легкомысленный стиль Пакимера выводил из себя методичного старшего центуриона. Но как бы небрежно ни делал свое дело Пакимер, результаты — на удивление — получались хорошие.

— Что еще я хотел сказать? — пробормотал Гай Филипп, рассеянно почесывая шрам на правом локте; левая рука, защищенная в бою щитом, шрамов почти не имела. Затем лицо старшего центуриона просветлело. — Ах да! Теперь у нас двое новых оптио: Пулион и Ворен.

— Оба сразу? — хитро спросил Марк.

— Да, оба сразу, — ответил Гай Филипп, не поддерживая шутки трибуна. — Думаешь, у меня хватило бы духа повысить в звании одного и забыть про другого?

Тит Пулион и Луций Ворен соперничали много лет. Этот спор окончился в тот день, когда в стычке с отрядом намдалени Дракса они спасли друг другу жизнь.

— Все, все, не спорю, — поспешно сказал Скавр. И вздохнул. Вино, выпитое в доме Фредниса, замедляло ход его мыслей. — Похоже, ты отлично справляешься с моей работой. Не знаю, зачем кому-то скучать без меня.

— Не говори так! — вскричал Гай Филипп. — Ни за какие коврижки я не хотел бы принять твою проклятую должность! О, я вполне в состоянии сообразить, кого повысить в звании, кого понизить или наказать; решить, какой маршрут выбрать для похода, где разбить лагерь, как выстроить манипулы в боевую линию. Но все остальное!.. Эта дьявольская игра командира наемников!.. Все эти интриги, партии, фракции!.. Туризин и чиновники тузят друг друга почем зря!.. Как я могу знать заранее, когда надо открыть рот, а когда промолчать, как умилостивить какого-нибудь старого пердуна, чтобы тот не ткнул тебя ножом в спину… Благодарение богам за то, что дорога от столицы до Гарсавры залита топкой грязью! По крайней мере, имперцы до нас не добирались и не терзали меня своими тягучими речами. Да забери ты ее назад, эту должность! Нам нужен ты и только ты!

Это, вероятно, была самая длинная речь, какую Марк когда-либо слышал от Гая Филиппа.

— Спасибо, старый друг, — мягко молвил Марк, искренне тронутый.

— За что? — осведомился Гай Филипп, старательно изображая презрение. Он не любил демонстрировать свои чувства. Однако полностью скрыть удовольствие не сумел.

Неловко переступив с ноги на ногу. Гай Филипп пнул пустой кувшин. Кувшин покатился по полу. Ветеран проводил его глазами.

— Знаешь, — сказал Гай Филипп Марку, — мне не хватило. Надо бы отметить встречу как положено.

Марк подавил стон. Он уже предвкушал свинцовую тяжесть в голове. Однако не нашел в себе сил отказаться.

— Почему бы и нет? — сказал Марк — второй раз за один вечер. Утром, вероятно, ему придется пожалеть об этом.

Лагерь аршаумов проснулся с первыми лучами солнца. Двое неугомонных фехтовальщиков уже принялись за дело. Клинки ярко сверкали в утреннем свете, сталь звонко ударялась о сталь. Виридовикс испустил громкий вопль и, заставив меч описать полукруг, нанес удар сбоку. Горгид пригнулся и шагнул вперед, нанося своему противнику быстрый колющий удар. Острие короткого римского гладия остановилось в нескольких дюймах от груди кельта.

— Чтоб тебе провалиться, пес! — пропыхтел Виридовикс, откачнувшись назад и широко разводя руками в знак поражения. Обтерев от пота веснушчатое лицо и смахнув с глаз мокрую прядь медно-рыжих волос, кельт добавил: — Гляди ты, нахватался хитрых приемов!

Горгид, сощурившись, глядел на него.

— Ты уверен, что не сам научил меня всему этому?

Зеленые глаза Виридовикса заискрились весельем.

— Говоришь, я тебя и выучил, на свою голову? Ха! У тебя хватило ума воспользоваться добрым уроком, а это главное. Для старого пердуна ты машешь этой железкой совсем неплохо, — добавил кельт — нарочно, чтобы посмотреть, как Горгид злится.

Горгид был человеком без возраста; его худощавое тело оставалось жилистым и выносливым, а на лице еще не проступили морщины. То, что ему уже минуло сорок, выдавала лишь седеющая бородка, которую грек отрастил в последнее время.

— Гляди, не лопни от гордости. Ты ненамного моложе меня, — резко парировал Горгид.

Ухмылка Виридовикса стала еще шире. Он пригладил волосы и расправил великолепные рыжие усы, свисавшие почти до плеч. Ни единого седого волоска, чистая огненная медь!

— Хвастай, хвастай, — кисло промолвил грек. — Но мы оба гораздо чаще просыпаемся по ночам, чтобы сбегать по нужде, чем несколько лет назад. Попробуй отрицать, если посмеешь!

— Вот удар точно в цель! — ответил Виридовикс. — А вот и еще один — для тебя!

Он пружинисто прыгнул вперед. Врач едва успел схватить меч, чтобы отразить выпад кельта. Удар оказался так силен, что выбил из рук Горгида короткий меч — подарок Гая Филиппа. Старший центурион полагал, что гладий никогда не понадобится греку, и преподнес врачу оружие «на всякий случай».

Гладий, крутясь в воздухе, отлетел в сторону.

— И все же это было совсем неплохо, — заметил Виридовикс, вытаскивая меч Горгида из земли. — Я хотел хлопнуть тебя по ребрам плашмя.

— Я должен был удержать меч. — Горгид сжал и разжал пальцы правой руки. Пальцы онемели. — Ну у тебя и лапища, ты, зверюга!

У Горгида хватило честности признать победу за кельтом, но не приправить похвалу острым перцем грек не мог.

— Чтоб тебя бросили воронам, гречишка. — Виридовикс надулся с притворным возмущением.

Утро выдалось довольно прохладным. Лагерь уже просыпался. Одни кочевники запрягали низкорослых степных лошадок, расчесывали им гривы и хвосты; другие сворачивали шатры и наматывали их на шесты.

Иные сидели кружком у костра, готовя завтрак. Кочевники смешивали с водой сухую простоквашу и хлебали густую, безвкусную жидкость. Кое-кто жевал длинные полосы вяленой баранины или козлятины. Несколько человек жарили на копьях колбасу из конского мяса.

Но далеко не все в это утро наелись досыта. Припасов осталось не так много, и восполнить их было неоткуда.

Конные патрули возвращались в лагерь, потирая усталые после тяжелой дозорной ночи глаза. Навстречу им скакала смена.

Аршаумы ворчали — им не нравились строгие дозоры, установленные их каганом. Предки аршаумов разбили косматых хаморов и отбросили их на восток от великой реки Шаум! Это случилось полвека назад. Почти никто из аршаумов не верил, что хаморы посмеют встать у них на пути.

Однако, несмотря на ропот, аршаумы были воинственным народом. Горгид с Виридовиксом оказались в это утро не единственными, кто упражнялся с оружием. Кочевники метали в цель короткие копья — пешими и с седла; стреляли из луков в подброшенные вверх куски ткани или поставленные на землю круглые щиты. Двойные луки из рога дикого барана, с тугой тетивой, сплетенной из конских сухожилий, посылали длинные зазубренные стрелы. Такие стрелы легко пробивали насквозь и деревянный щит, обтянутый кожей, доспех из жесткой вываренной кожи, и даже кольчугу.