Артур был далеко не обычным парнем.

Холодный смех, раздавшийся с дороги, вернул ее к реальности. По грубым голосам мужчин, по их худо откормленным лошадям Нимуэ могла точно сказать одно: это не Красные Паладины. Постояв немного, путники двинулись дальше, свет их фонаря померк, и Артур наконец позволил себе расслабиться.

– За мной, – шепнула Нимуэ компаньонам, направляя лошадь в темноту и стараясь держаться подальше от дороги.

– Куда ты? – спросил Артур.

– Разбить лагерь. Сегодня ночью мы больше никуда не поедем.

Пим хватило полкружки вина, чтобы отрубиться: она тихонько похрапывала, лежа в траве. В лучах серебряной луны Нимуэ обогнула Артура, направив ему в лицо чуть дрожащий клинок. Юноша рассмеялся:

– Ну и что ты делаешь?

– Подкрадываюсь к тебе, – шепнула Нимуэ.

Артур нахмурился: он держал короткий меч, уткнув его конец в траву.

– Ты вообще держала меч раньше?

– Да я убила сотни!

Он осторожно шагнул в ее сторону.

– Аккуратнее, – она с удовольствием замахнулась, но он продолжал приближаться.

– Мне грозит смерть, а?

– Если не будешь осторожен, – Нимуэ держала меч двумя руками. Артур сделал ложный выпад влево, она снова взмахнула мечом – но только рассекла воздух.

– Ты используешь только острый конец, – сказал он. – Пустая трата времени для хорошего меча. – Нимуэ бросилась вперед, и Артур едва увернулся.

– А ты слишком много болтаешь, – но он снова оказался вне пределов ее досягаемости.

– Меч – это не только лезвие… – он ступил на землю меж ее ног. Нимуэ попыталась ударить его, но Артур поймал клинок своим.

– Это еще и гарда…

Он силой опустил их скрещенные мечи к земле и показал, будто бьет ее рукоятью в подбородок.

– И навершие…

Едва заметно ткнул коленом в спину.

– Ноги…

Развернулся и коснулся локтем щеки.

– И масса тела.

Нимуэ надулась. Артур ухмылялся.

И тут она со всей силы боднула его головой в нос.

– О боги! – он отшатнулся, зажимая нос. Меж пальцев текла кровь.

– Ты забыл про голову, – заметила Нимуэ. Он усмехнулся и посмотрел на окровавленную руку:

– Ты из тех, что буянят в тавернах, да?

Она снова сделала выпад, но Артур вовремя поднял меч, отражая удар. Новый замах – двумя руками и очень близко к его лицу. Он покачал головой:

– А ты опасная.

– Первая разумная мысль за весь вечер. Сдаешься?

– Едва ли, – фыркнул Артур, нанося колющий удар своим коротким мечом. Нимуэ развернулась, пытаясь блокировать его, но безуспешно: клинок скользнул к эфесу и с силой вывернул ее меч, она выронила оружие.

– Тебе просто повезло! – вскрикнула Нимуэ, баюкая больное запястье. Артур вложил меч в ножны, взял ее за руку и только потом ответил:

– Меч следует держать свободно. Как ты держишь повод лошади.

Пим фыркнула и что-то пробормотала, не просыпаясь. Ночной воздух отдавал влагой и холодом, но от рук Артура кровь в теле согревалась.

– Что ты делаешь? – спросила она, наконец обретя дар речи, потому что он принялся растирать ее ладонь.

– Болит?

– Ты слишком расслабился.

– Твой меч лежит в траве – я выиграл.

– Неужели? – Нимуэ вытащила из-под юбки нож для сыра и прижала его к горлу Артура.

– Да разве ж это нож? – Артур рассмеялся.

– В нем хватит остроты, – лезвие касалось шеи. – Так ты сдаешься?

– Ты невыносима…

Нимуэ невольно задержала на нем взгляд. В его серых глазах расцветала зелень, словно искорки изумрудов, и гул в ее животе усилился и пополз выше – по груди, к горлу. Она не успела собраться с силами для сопротивления и неожиданно для себя самой рванула вперед. Нет, нет, не она – что-то внутри нее вцепилось в Артура с такой яростью, что хотелось кричать. В голове вспыхивали непрошеные образы: клинок, отливающий зеленью, как его глаза… рука, покрытая язвами, которая тянется к ней… священные лики, вырезанные на стене пещеры… женщина с рыжими кудрями, которая носит шлем в виде дракона… сова со стрелой в спине…

Нимуэ казалось, что она под водой, не в силах дышать, и вода уже в легких… и…

Нимуэ проснулась, судорожно втягивая воздух и дрожа всем телом. Она боролась с тошнотой, отчасти вызванной вином, но во многом – страхом, что она поддалась видению и что Артур был тому свидетелем. Она не помнила, как уснула, но за ночь совершенно промокла и замерзла, а одежда отсырела от утреннего тумана. Слабое солнце не могло пробиться сквозь низкие облака, и никогда еще Нимуэ не было так холодно. Она поторопилась разбудить подругу:

– Пим, уже утро, мы должны ехать.

Пим повиновалась в легком оцепенении, какое бывает у того, кто только что проснулся. Они тихо миновали Артура – он спал, подложив под голову одну из седельных сумок, – забрались на Сумеречную Леди и поскакали по туманной дороге.

Девушки ехали с час, слишком мокрые и несчастные, чтобы разговаривать. Дорога оказалась пуста, если не считать странствующего знахаря, который весь вечер объезжал отдаленные фермы и выглядел так, будто не просыхал всю дорогу до Хоксбриджа. Тем не менее он предложил девушкам свои услуги, и они вежливо отказались. Был один забавный момент, когда он заметил на запястьях у Нимуэ браслеты, по которым легко можно опознать фейри. Знахарь казался испуганным: вначале он вроде бы указал на дорогу, собираясь составить им компанию, но момент храбрости быстро прошел. Пожелав леди доброго дня, он пустил лошадь рысью.

Туман рассеивался, и впервые за день Нимуэ и Пим ощутили, что начинают согреваться после вечерней прохлады. Но когда дорога стала уже, а лес сжался вокруг них (а значит, и до деревни осталось не более мили), навстречу вышел вол: он тянул за собой цепи, но плуга не было. Один из деревянных рычагов тащился за плечом животного, когда вол проковылял мимо, явно в панике. Нимуэ проводила его взглядом и повернулась обратно: в просветах меж деревьев зловеще поднимался столб черного дыма, а хлопья красного пепла мелькали на солнце и в листве.

Сердце у Нимуэ бешено заколотилось. Она пришпорила Сумеречную Леди, и, стоило им выехать из леса, как воздух наполнился криками.

Высокие дубовые двери в Большой зал королевского дворца со скрипом распахнулись, и два лакея Утера Пендрагона, на чьих желтых ливреях были вышиты три красные короны дома Пендрагонов, втащили внутрь мага в полубессознательном состоянии. Его кожаные башмаки волочились по полу, а русая борода была запачкана в вине. Лакеи подтащили его к трону.