– Нам здесь не нужны отродья фейри, – продолжал он.

– Нам очень жаль, – выдавила из себя Пим, пятясь к выходу. Нимуэ охватило оцепенение: магия словно вытянула из нее всю силу, опустошив до костей. Она ощутила, как Пим тянет ее к дверям, и на выходе они столкнулись с Красным Паладином, который украл кинжал на рынке. Глядя мимо него, Нимуэ пробормотала: «Мне жаль, брат», – и поспешила к выходу.

Впервые за этот день она ясно ощутила страх.

Нимуэ и Пим изо всех сил погоняли Сумеречную Леди, стараясь успеть до закрытия городских врат. Большинство торговцев вернулись на фермы несколько часов назад, а все посетители Хоксбриджа должны были явиться страже до наступления темноты.

Луна тускло просвечивала через облака. От городских ворот их отделяла всего миля пути, и единственным источником звука были копыта Сумеречной Леди, стучавшие по дороге.

– Нимуэ, что это было?! Ты же знаешь, что в городе нельзя колдовать! Да нас за это повесят!

– Я не хотела, я просто… Я не очень хорошо себя чувствую.

Голова у Нимуэ раскалывалась. Они почти не ели – всего несколько галет, захваченных в деревне, – так что от эля все кружилось.

– Зачем, во имя всего святого, ты затеяла эти разборки?

– Им меня не напугать, – пробормотала Нимуэ, все еще ощущая слабость в теле. Однако Красные Паладины – совсем другое дело. Ее прежний гнев потух, оставив пустоту и болезненное ощущение, будто ее выбило из собственного тела, теперь она могла отстраненным взглядом видеть свое безрассудство.

– Нас небось ищет полдеревни, – обеспокоенно сказала Пим.

– Прости меня. Попробуй поспать на моем плече. Я доставлю нас домой.

Пим хмыкнула, но, уступая усталости, прижалась щекой к спине подруги. Однако сама Нимуэ не питала никаких иллюзий насчет предстоящего двухчасового путешествия: Сумеречная Леди не бывала в бою и могла напугаться волков, а на просеке промышляли воры (об этом все знали), для которых не было большего удовольствия, чем грабить торговцев, которые возвращались с базара с кошелями, туго набитыми золотом.

Мысли Нимуэ прервал стук копыт приближающейся лошади. Пим беспокойно пошевелилась:

– Что это?

– Тихо, – шикнула на нее Нимуэ и потянула поводья Сумеречной Леди, заставляя лошадь развернуться. Она хотела найти место, где бы спрятаться, но именно этот момент упрямая кобыла выбрала для того, чтобы стать как вкопанная посреди дороги. Нимуэ уперлась пятками под ребра Сумеречной Леди, и тут в свете луны показалась одинокая фигура. В отчаянии девушка выдернула нож для сыра, спрятанный в седле:

– Не подходи ближе! – А Пим испуганно вцепилась ей в плечи.

– Сдаюсь, сдаюсь, – раздался знакомый голос, и черный конь показался из темноты. В руках молодой всадник держал предмет одежды, показавшийся Нимуэ знакомым.

– Кажется, это принадлежит одной из вас?

Снова, как и в первый раз, Нимуэ ощутила пульсацию в теле от присутствия Артура. Она невольно потянулась рукой к горлу и, не нащупав застежку, осознала, что оставила плащ в таверне.

– Ты проскакал столько миль, чтобы вернуть его?

– Этот плащ весьма хорош.

– Ты один? – Нимуэ бросила взгляд через плечо Артура в темноту.

– Если не считать Египет, – Артур похлопал лошадь по длинной шее. Нимуэ пришпорила Сумеречную Леди, подъезжая ближе, и Артур протянул ей плащ.

– Никогда прежде не видел, чтоб кто-то так разговаривал с Борсом, – сказал он, и по тону было сложно понять, он впечатлен или напуган.

Нимуэ накинула плащ на плечи, не желая признавать, что ей тоже страшно.

– Какая жалость. Ему бы не помешало немного присмиреть.

– А тебе бы не помешало вести себя осмотрительнее.

– В твоих советах я не нуждаюсь, – Нимуэ старалась, чтобы прозвучало это уверенно, но сознавала, что в таверне заигралась. Артур почувствовал ее сомнение и улыбнулся.

– Ах вот как? Ты все решаешь сама, да?

Как бы очаровательно он ни улыбался, этот самоуверенный тон раздражал Нимуэ.

– По крайней мере, я не наемник, который исполняет чужие приказы да держит рот на замке.

– Спасибо, – вмешалась Пим, – за плащ. Ты вовсе не обязан был этого делать.

– Я не встречал никого из ваших прежде.

– И что с того? – поинтересовалась Нимуэ.

– А то, что, быть может, и ты видела далеко не все на своем веку. К примеру, здесь есть парень по имени Кольцо-в-носу: он любит устраивать засаду вон там, где дорога делает крюк.

Эти слова не на шутку испугали Пим, судя по ее виду.

– Дай-ка догадаюсь, – подхватила Нимуэ, – ты так хорошо осведомлен, потому что Кольцо-в-носу работает на тебя.

У Артура покраснели уши.

– На Борса. Иногда.

– Истинные рыцари, – усмехнулась Нимуэ.

– Слушай, в наши времена фейри негоже показываться на людях средь бела дня.

– Мы не ведьмы! – сердито огрызнулась Нимуэ.

– Одно дело, люди вроде Борса, – продолжал Артур, вторя ее мыслям, – но Красные Паладины… Я видел, как горели поля, а ты?

– Я много чего видела, – солгала Нимуэ.

– Тогда ты должна помнить тот запах, что висит в воздухе на многие мили вокруг. Южные лорды сидят за стенами и позволяют паладинам…

Неожиданно Нимуэ шикнула на Артура и прислушалась. Ей казалось, что она услышала какой-то звук на ветру…

Мгновение стояла тишина.

И затем раздался шелест голосов от просеки.

– Кто-то едет… Быстро, с дороги!

Нимуэ схватила под уздцы лошадь Артура и пришпорила Сумеречную Леди, направляя ее прочь с насыпи, в темные поля. Она чуть слышно присвистнула, заставляя лошадь спрятаться среди молодых деревьев; поддалась инстинктивному желанию спрятаться – пусть укрытие и ненадежно, зато далеко от дороги.

Ждали молча. Сумеречная Леди фыркнула, и Нимуэ погладила ее по шее, пытаясь успокоить. Спустя вечность они увидели четырех всадников: те остановились ровно на том месте, где еще недавно препирались Нимуэ и Артур. Один из людей поднял фонарь повыше, осматриваясь.

– Кто-то из друзей Кольца-в-носу? – шепотом спросила Нимуэ. Ответ Артура был так же тих:

– Мне они незнакомы, – рука его скользнула к рукояти меча, а лицо превратилось в камень, теряя всякую веселость. Мышцы напряглись.

«Он куда больше волк, чем щенок», – мимолетно подумала Нимуэ.

Тело ее откликалось на магию, но Нимуэ подавляла ощущения. Она чувствовала в Артуре нечто, какой-то сгусток энергии, сдерживаемый и почти первобытный – и пылающий, словно очаг. Нимуэ никогда прежде не сталкивалась с подобной аурой, и это вызывало одновременно любопытство и глубокий страх.