показательную истерику с заламыванием рук и стенаниями о загубленной жизни. Отец угрюмо молчал и смотрел только на наполненный стакан, стоящий перед ним.

— Вся жизнь проходит мимо! Маринка летала в Тунис! Светка купила кожаное пальто! А Наташкин муж строит дачу в Подмосковье! Дачу, Коля!

— Так ты чего хочешь, в Тунис или дачу? — мрачно уточнял отец.

Что интересно, он выглядел совершенно трезвым. Вот это поражало Сашку больше всего — чем сильнее он пил, тем медленнее пьянел. Она даже не могла понять по его лицу, сколько сегодня уже принято и стоит ли подходить к отцу близко. Несколько раз попадалась: считая его трезвым, откликалась на зов, садилась рядом, отвечала на вопросы о школе, показывала по его требованию дневник. Свою ошибку понимала слишком поздно. Выпившего отца тянуло на философию, он находил в дневнике недостойную, по его мнению, оценку, и начинал распекать дочь, вспоминая, что сам учился гораздо лучше. «Дворником станешь! — кричал он, потрясая дневником. — И замуж тебя никто не возьмёт! Мало того, что страшная, так ещё и дура!» Сашка и так знала, что не красавица, да и замуж не собиралась. Больно надо! Насмотрелась она на счастливую семейную жизнь родителей, спасибо. Но всё равно было обидно.

— Так в Тунис или дачу, выбирай! — требовал ответа отец, как будто прямо сейчас мог купить путёвки или домик где-нибудь на Истре.

— В Тунис! — крикнула мама и демонстративно стала капать в стакан «Корвалол».

— Отлично! — Папа потёр руки. — Отлично! Поедешь в свой Тунис!

На следующий день он принёс маме две путёвки в санаторий Теберды. Для неё и для Сашки. Вытребовал с профсоюза в их фирме, как потом оказалось, с небольшой доплатой. И они с мамой поехали.

— Не Тунис, конечно, зато отдохну от бесконечных кастрюль и половых тряпок, — заявила мама.

Сашка просто была рада хоть куда-то выехать из осточертевших Мытищ.

Теберда оказалась крохотным городком, втиснутым между красивейших, покрытых снегом гор. Делать в ней было абсолютно нечего, ездить на экскурсии в горы мама категорически отказалась, и Сашку не пустила — дорого и опасно! Сашка подозревала, что в первую очередь дорого. Они сидели в унылом, не ремонтировавшемся со времён СССР санатории, где все развлечения сводились к посещению столовой три раза в день. Мама активно оздоравливалась, принимала ванны и ходила на массаж, а Сашка, измаявшись от скуки, решила заглянуть в санаторскую библиотеку. Она собиралась взять какую-нибудь книжку, но едва вошла в прохладное и приятно пахнущее старым деревом помещение, увидела толстые подшивки журналов на большом столе. Пролистала один, второй. Это были те самые журналы о звёздах, которые для неё оставляла тётя Маша, только за прошлый год. И за позапрошлый.

— А ещё есть? — дрожащим от волнения голосом поинтересовалась она у библиотекарши.

Похожая на Гингему из «Волшебника Изумрудного города», худая, в длинной, по полу волочащейся юбке, с пучком фиолетовых волос и узкими очками библиотекарша оценивающе посмотрела на Сашку, хмыкнула и исчезла в соседней комнате. А спустя пять минут вынесла ещё две подшивки. Потом ещё две. С этого началась их большая дружба.

Тамара Алексеевна давно забыла, когда получала удовольствие от своей работы. Вот в советское время библиотека была чуть ли не центром санаторской жизни. Каждое утро в читальном зале собирались отдыхающие — труженики заводов и колхозов, читали свежие газеты. После обеда приходили за книгами, поменять, выбрать новую, обсудить! Тамара Алексеевна могла посоветовать, что почитать, подобрать каждому, от пионера до ветерана труда, произведение по вкусу. Библиотекарь была местным богом, определяющим, кто успеет за три недели отдыха получить вожделенный томик Стругацких, а кому придётся довольствоваться «Поднятой целиной».

А потом всё переменилось. В библиотеку отдыхающие захаживали реже, а если и приходили, то спрашивали совсем не Стругацких. На скромные деньги для обновления фондов Тамара Алексеевна всё чаще закупала новую Донцову, востребованную у всех возрастов. А вместо «Комсомолки» и «Здравницы Кавказа» библиотека теперь выписывала журналы про шоу-бизнес. Да и те читали неохотно, требовали свежий выпуск. Как будто вчерашние сплетни об артистах сильно отличаются от сегодняшних!

Неудивительно, что девочка, каждый день, как на работу прибегавшая в библиотеку и часами просиживающая над толстыми подшивками, вызывала у Тамары Алексеевны симпатию. А уж когда она поняла, кого выискивает эта девочка в старых журналах! Подумать только! Туманов, как и двадцать лет назад, во времена её молодости, ещё кружит голову юным барышням! Поразительный человек! Тамара Алексеевна как-то была на его концерте, он приезжал с гастролями в Теберду. Пел что-то про комсомол, партию, немного даже про любовь. Красивый, обаятельный, галантный. Целовал руки всем женщинам, выносившим ему цветы. Тамара Алексеевна никогда эстрадой не увлекалась, но Туманов её очаровал. И вот сколько лет прошло, и время другое, и певцы нынче другие в моде, а поди ж ты!

Поначалу, найдя материал о Всеволоде Алексеевиче, Сашка просто читала. Потом догадалась спросить про ксерокс, но ксерокса в библиотеке не оказалось. Тогда она стала переписывать интервью Туманова в тетрадку. Жаль, скопировать фотографии было невозможно. Тамара Алексеевна посмотрела на её мучения, а потом предложила:

— Ты можешь выдернуть из подшивки те страницы, которые тебе нужны.

Сашка не поверила. Рвать журналы в библиотеке? На глазах у строгой хранительницы и с её разрешения?

— Ты думаешь, их кто-нибудь хватится? А тебе они нужнее, я же вижу.

Теперь Сашку было просто невозможно из библиотеки вытащить. Домой из Теберды она привезла не фотографии на фоне гор, как полагается, а бережно хранимую папку с журнальными вырезками, которые потом подклеивала в свой уже довольно пухлый альбом.

Следующим логичным шагом стало освоение куда более интересной библиотеки — знаменитой московской Ленинки. Адельку пришлось долго убеждать, она явно не горела желанием потратить день в Москве на посещение библиотеки! Да и пропуск там оформить — целое дело. Но Сашка умела быть настойчивой, к тому же Аделька так путалась в правилах русского языка, что без соседства с Сашкой вполне могла остаться на второй год. В Ленинке ксерокс имелся, а ещё там хранились экземпляры всех газет, выходивших в СССР. Так что вскоре Сашкина коллекция пополнилась огромным количеством ксерокопий. День, когда Аделька привезла из Москвы целую пачку материалов, фактически целую жизнь артиста, отражённую в заметках и интервью, Сашка запомнила очень хорошо.

Она влетела в свою комнату, не забыв плотно притворить дверь, и как величайшую драгоценность выложила содержимое объёмного пакета на стол. С первой же заметки на неё смотрел совершенно незнакомый Туманов. Она бы его и не узнала, если бы не подпись. Откровенно говоря, в