Воин указал на сплетённые стебли винограда; приблизившись, Валдай рассмотрел за резными листьями тела арабов. Разорвав шуршащее плетение, Валдай подошёл вплотную к мертвецам, присев, присмотрелся к ним, столкнул одно тело, потом второе. Вытянув обломки стрел и оперения, почесал бородку:

— Красное оперение Радмилы, Умилино белое да серое Годунских стрелков — значит, все живы. Куда ж они опосле направились?

— Валдай, — раздался голос Ратмира.

Закатив глаза, старший дружинник выпрямился, ломая виноград, направился к неугомонному подопечному. Но поравнявшись с Ратмиром, Валдай удивлённо вскинул брови, скрестил на груди руки. Привязанный к столбу воин предстал перед ним. Ратмир сжал подбородок несчастного, задрал окровавленное лицо, всмотрелся в шею.

— Пытали, опосле перерезали горло, — выдал юноша.

— Похоже на то, — кивнул Валдай.

— О чём же его вопрошали?

— Известно о чём, — фыркнул старший, направляясь к дружине, — знать хотели, где его войско, сколько их.

— Думаешь, он рассказал? — не унимался Ратмир.

— Не так сильно его мучали, убили быстро — значит, рассказал.

— А как мы узнаем, куда они пошли?

— Никак. Направимся к крепости, может, приметим их, — пробурчал Валдай и, махнув дружине, скомандовал: — За мной да побыстрей.

— Незаметно? — прищурившись, вклинился Ратмир.

— Двумя сотнями незаметно не получится, — ухмыльнулся старший.

_____________________________________________________________________________

Вязь* — вид письма, который использовался для украшения шлемов, нагрудников, оружия.

Ористэ* — пожалуйста по-гречески.

Перекрестье* (огниво, крыж) — часть рукояти меча, полукруглые или прямоугольные расширения или накладки в средней части крестовины, расположенные перпендикулярно к ней.

Тул* — колчан — сумка-чехол, в которой носились стрелы.

Омуженка* — женщина-воин.

Камбалу* — центр Катайского края Великой Тархтарии.

яблоко* — эфес меча, навершие (головка рукояти).

04. Битва

Зловонное зелье было готово, оставалось дождаться ещё шести телег, как назло запропастившихся где-то. Не желая находиться рядом со смердящими бочками, полководец направился к своему шатру, велев подопечным дождаться отряд, который не так давно отбыл на поиски пропавших телег. Жуткая вонь била в нос, жгла горло, как ни старались воины укрыться куфиями*. Отойдя подальше, арабы улеглись на пригретую солнцем траву, ожидание было как раз кстати — можно отдохнуть после изнурительного труда. Цокот копыт, поскрипывание колёс пробились сквозь сонное марево, но не заставили утомившихся мужчин подняться. Шаги соратников не вызывали тревоги, лишь предвещали возню со зловонным зельем. Острая боль сковала шеи, заточив крики в груди. Угасающие взоры заскользили по враждебному миру — две молодые девушки, переодетые в арабскую броню, приближались к раненым. Те, что не умерли сразу, ухватились за рукояти мечей, но острые сабли не дали обнажить клинки.

Умила закрыла лицо куфией, кивнула Радмиле. Лучница привязала к стреле красную ленту и выстрелила в направлении фруктового сада. Из-за телеги вышли трое дружинников, закрыв лица арабскими платками, поравнялись с омуженками. Умила, озираясь по сторонам, быстро вытащила из шей убитых стрелы, укрыла застывшие лица куфиями.

— Ждан, видишь шатёр? — шепнула она. — Как пить дать главы ихнего.

— Баровит не велел нападать сразу, велел смуту посеять, — шикнул витязь, — а посему смешаемся с войском. Я драку затею, вы — подхватите.

— Я с Умилой пойду, — шепнул один из стрелков, — Ивар с Радмилой.

— Нет, — осёк Ждан, — по одному разойдёмся.

— Подсобить, случись чего, не сможем, — нахмурилась Умила.

— Тогда недалеко разойдёмся, — вклинилась Радмила, толкая подругу к лагерю, — поспешим. Времени-то мало, вскоре Зорька, аки из ларца, выскочит, давай ему подготовим раздолье.

— Верно, — кивнул Ждан, — язык сказал, что основные силы у крепости, лишь глава ихний с отрядом здесь у акведука, издали за осадой следит.

Дружинники неспешно направились к арабам, присматривая себе «компанию». Ждан выбрал группу, делящую награбленное; Умила уверенно зашагала к коням и охранявшим их двум воинам, явно давно уснувшим, прислонившись к столбам. Радмила заприметила крутящихся у котелка арабов и решила, что именно её участие им сейчас необходимо. Неожиданно проникшись заботой, Вятко бросился на помощь троим воинам, устанавливающим шатёр. Встав на колени, Ивар стал старательно разгребать траву, словно ища что-то.

Приблизившись к копающимся среди упряжи и монет арабам, Ждан отстегнул от пояса меч, вытянув перед собой, заговорил по-арабски:

— Смотрите, что у меня.

Оторвавшись от своего занятия, мужчины уставились на поблёскивающие в солнечных лучах камни, украшающие ножны, на серебряное шитьё и латунные накладки.

— Откуда у тебя он? — восхищённо выдал араб, проведя рукой по ножнам.

— В бою у грека отнял, — ухмыльнулся Ждан, передавая меч «приятелю».

Тот медленно вытянул из ножен меч, всмотрелся в стальную гладь клинка. Соратники, навалившись на его плечи, уставились на находку. Один из них, почесав смоляную бороду, нахмурился, недоверчиво взглянул на скрытое платком лицо «сослуживца».

— Это не греческий меч, — возразил он. — Греки не вырезают на рукояти солнце, и письмена у них не такие. Они вообще не режут на клинке ничего. Сталь отменная, работа искусная, я такие у тархтар видел.

— Отдай меч, — буркнул Ждан, хватаясь за черен.

Араб, что держал меч, уставился на него, всмотревшись в голубые глаза, хотел крикнуть во всё горло, но мощный удар кулаком поразил челюсть, выбив зубы.

— Это моё! — закричал Ждан, ударив яблоком рукояти «знатока».

Сражённый в висок, араб замертво повалился на землю. Трое соратников поспешили унять разбушевавшегося воина, но также были отброшены.

— Они себе нашу добычу по тюкам прячут! — орал Ждан, колотя арабов.

Воины сорвались с мест, с возмущёнными криками бросились на «хитрых» сослуживцев.

Услышав шум, Вятко понял, что пора действовать. Запнувшись о кол, выпустил верёвку, схватился за «ушибленную» ногу. Плотная ткань завалилась, потянув за собой остальных. С криком к Вятко подлетел араб, ухватился за плечо. Вырванный из земли кол вонзился в его глаз, заставив замолчать. Выхватив из ножен меч, тархтарин бросился на опешивших «соратников».

Остановившись в нескольких шагах от коней, Умила закрыла глаза. Жар клубком свернулся в груди, медленно растёкся по венам. Вытянув руку, омуженка направила ведовскую силу к мирно жующим траву скакунам. Кони зафырчали, чувствуя чужеродное прикосновение; оно рождало страх, тревогу, разрасталось в мускулистых телах. Животные забили копытами, встали на дыбы, толкая друг друга, пугая ещё сильнее. Проснувшись, арабы бросились успокаивать коней, пытаясь ухватить под уздцы. Воспользовавшись суетой, Умила подошла ближе, выхватив саблю, обезглавила одного, затем рассекла шею второго. В три взмаха омуженка перерубила поводья, освобождая взбесившуюся скотину. Вытянув руку, она вновь подчинила коней своей воле, направила прямиком на шатёр полководца.

Радмила подошла к костру, деловито поправила палкой угли. Один из арабов что-то сказал ей, на что лучница не обратила внимание. Чужая речь вновь коснулась слуха, но смысл сказанного был непонятен. Араб подошёл вплотную к несмышлёному «соратнику», грубо пихнул в плечо. Удержав