В сумерках девушки собирались на краю деревни у южных ворот, где в изрытом пещерами известняковом склоне жители держали скот на продажу. Здесь, на широкой площадке перед хлевами, обычно развлекалась молодежь. Пастухи и сыновья торговцев приходили сюда подраться на палках, покрасоваться перед девушками, которые смирно сидели на крышах загонов и тихо повизгивали от испуга или хлопали в ладоши. Изредка здесь устраивались танцы, и тогда девушкам разрешалось спуститься вниз и покружиться перед парнями. Остальное время мужчины и женщины проводили врозь. Работали, ели, отдыхали отдельно, лишь на ночь, сходясь под крышей одного дома. Бреселида не понимала этого. И не старалась понять. Ей было достаточно, что Аврон и его семья относятся к ней дружелюбно.

Дебра и Мериам привели гостью на склон холма и усадили посредине между собой. В пестром платке и длинном лиловом платье с расшитым воротом, она мало чем отличалась от подруг, разве что кожа была посветлее. Парни уже собрались внизу, и на гостью никто не обратил внимания. Бросать прямые взгляды на девичий рядок здесь было не принято.

Всадницу всегда развлекали деревенские «побоища», где люди, которым боги не дали умения драться, старались показать свою силу и ловкость.

— Врежь ему! Врежь! — разорялся осанистый торгаш с короткими ногами, подбивая приятеля напасть на другого бойца, покрупнее.

— Сам врежь, — отнекивался тот. — У Левия знаешь какой удар правой!

Но Левий без приглашения втиснулся среди горячившихся парней и, подбрасывая буковую палку, предложил торгашу помериться силой. Несколько пар уже колотили друг друга. Девушки оживились, у каждой был свой боец, за которого она болела всей душой. Многие вскрикивали и даже потрясали в воздухе смуглыми кулачками. Бреселида зевнула. Способы здешнего боя не могли поразить ее воображение.

— Смотри, смотри, это Хам! — Дебра вцепилась в руку «амазонки» и отчаянно трясла, показывая пальцем на коротконогого торгаша. — Отец сговорил меня за него. На Праздник Кущ в следующем году будет свадьба. Правда, он сильный?

К этому времени шустрый торговец уже уложил Левия, который, паче чаяния, оказался слаб в коленках, и перешел к следующему противнику. Теперь это был пастух с неоправданно легкой палкой, сломать которую не представляло большого труда.

— Да, ты права. В нем что-то есть, — заверила Бреселида. — И врагов он себе умеет выбирать, и слабые места у них знает. Ты с ним не пропадешь.

Дебра взвизгнула от восторга. Похвала гостьи много значила для нее. Мерим, надула губы.

— А где твой жених? — спросила ее Бреселида.

— У нее нет жениха, — мстительно вставила Дебра, прежде чем сестра открыла рот.

— А вот и есть! Есть! — чуть не с кулаками накинулась на нее Мерим. — Просто Шолемон хромает и не будет сегодня драться.

— Отец не сговаривал тебя за Шолемона! — вскрикнула Дебра. — Он нищий!

— Успокойтесь, — попыталась разнять их Бреселида. — Если твоей сестре нравится Шолемон, ей вовсе не обязательно выходить за него замуж. Она может встречаться с ним, не настаивая на свадьбе.

— Не настаивая на свадьбе… Не настаивая на свадьбе… — зашушукались вокруг девушки, словно Бреселида сказала что-то неприличное. А Мерим, вспыхнула как маков цвет и закрылась платком.

— Ты уж лучше молчи, — посоветовала гостье Дебра. — У нас так не бывает. Девственность невесты — лучшая награда для мужа.

— Лучшая награда для Хама — двадцать голов овец, которые отец дает за тобой, — прошипела в ухо сестре Мерим.

— Бесстыдница!

— Толстуха!

Дочери когелета готовы были вцепиться в косы друг другу.

— Эй, с крыши рухнете! — рассмеялась Бреселида. — А что случилось с Шолемоном?

— Его Фарнак покалечил. — Мерим, дернув задом, отодвинулась подальше от сестры. — Разбил палкой колено. И зачем только парни зовут сюда драться этого верзилу!

— Наверное, им интересно испытать счастье с серьезным противником, — предположила Бреселида.

— Он от них отмахивается, как от мух, — фыркнула Дебра. — Дана быку сила, чтоб плуг таскать!

— Сама посмотри. — Мерим обиженно шмыгнула носом. — Вон он, злодей!

Проследив за ее рукой, меотянка увидела Фарнака, который на полторы головы возвышался над остальными. Никто не рисковал выходить против него в поединке. Парни сгрудились кучей и вместе наскакивали на рослого пастуха. Он слабо отбивался, слегка покручивая палкой и стараясь не покалечить нападавших. Видимо, история с Шолемоном стоила ему немало тумаков от хозяина. Тем не менее, в сторону то и дело отлетал то один, то другой из врагов. Они с криками хватались за ушибленные места, катались по земле и стонали.

Бреселида презрительно пожала плечами и отвернулась, но истошный вопль снизу снова заставил ее воззриться на «поле боя». Там к стенке загона отлетел Хам, зажимая обеими руками нос, из которого хлестала кровь. Слабоумный пастух виновато мотал головой, всем видом показывая, что случайно задел противника.

«Боги! Травоядное! — возмутилась „амазонка“. — При такой силе терпение, как у вола!»

— Он нарочно! — выкрикивал Хам. — Он сломал мне нос перед свадьбой!

Угрожающе шумя, деревенские парни плотным кольцом сгрудились вокруг пастуха и выставили вперед палки. Пока их было пять-шесть, Фарнак еще мог успешно отбиваться. Но сейчас на него намеревались броситься все.

— Врежем ему хоть раз как следует! — Оправившийся от падения Левий уже был в первых рядах. — Он хотел искалечить Хама! Как перед этим Шолемона!

— Видно, у него счет к дочкам когелета!

Нападавшие заржали и стали подталкивать друг друга.

— Эй, там! — не выдержала Бреселида. Она поднялась на ноги и сверху рассматривала толпящихся драчунов. — Если б он хотел, он убил бы любого из вас!

— Тише! Тише! Что ты? — Несколько девичьих рук вцепились ей в платье и потянули вниз. Но было уже поздно. Головы всех собравшихся как по команде повернулись к Бреселиде.

— Что ты говоришь, женщина? — раздраженно крикнул Левий. — Тебе ли поднимать голос в делах между мужчинами?

— Да! Да! — поддержали его остальные. — Между мужчинами!

— Судя по вашим прыщавым лицам, — рассмеялась всадница, — мужчин здесь нет!

Возмущенный гул сотряс ветхие хлевы. Многие сплевывали под ноги в знак презрения.

— Дебра, кто эта наглая… рядом с тобой? — гневно вопросил Хам.

Меотянка не дала дочери Аврона раскрыть рот.

— Я сотница царицы Тиргитао, — сама ответила она, уже спускаясь вниз по пыльной дорожке. — Понимать в драке мне положено по службе.

Сбитые ее словами с толку деревенские парни расступились, пропуская женщину в круг. Они никогда не сделали бы этого для своих подруг. Но гостья когелета имела определенные права.