Июнь 1562 г. Гранар, столица Гранара

Девочка стояла посреди двора, окруженная целой толпой знатных дам, и боялась вздохнуть. Ее затянули в пышное платье небесно-голубого цвета с широкими вставками из золотой парчи и впервые в жизни втиснули худенькое загорелое тельце в корсет с настоящими косточками. Золотистые тонкие волосы тщательно завили горячими щипцами и венцом уложили вокруг лба, личико напудрили и нарумянили, как большой, а шею и руки натерли душистым жасминовым маслом. Было от чего загордиться!

Мама сама подвела ей выгоревшие на солнце брови черной фаррадской сурьмой — самую капельку — и коснулась ресниц своей собственной мягкой, как беличий хвост, кисточкой. Пятилетняя принцесса чувствовала себя неотразимой, но не испытывала уверенности. Она привыкла бегать на свободе по лугам возле замка Грот — летней резиденции гранарских владык — и играть с деревенскими ребятишками. Его величество Рэдрик Красная Шея считал такую кампанию более здоровой для своей единственной наследницы.

— Ей управлять этим чумазым быдлом! — насмешливо отвечал он на упреки вельмож. — Я никогда не жалел, что Деймьюид, мой дядя, после смерти отца отправил меня на кухню. По крайней мере там сытно кормили! Пусть Хельви посмотрит на свой народ. Это избавит ее от иллюзий. — и заразительно смеялся, глядя, как дочь дерется с кем-нибудь или пускает после дождя пробковые кораблики в луже.

Но сегодня девочке предстояла встретиться не с деревенским подпаском, а со своим женихом, маленьким лордом Харвеем Деми, сыном герцога Белой Сальвы Алейна Деми, который, по слухам, отличался самым утонченным воспитанием, достойным настоящего монсальватского принца. Совсем недавно его отец вместе со своим другом королем Гранара поднял знамя объединения раздробленных сальвских земель в единое мощное государство.

Оба надеялись на возрождение великого древнего Монсальвата, 500 лет назад павшего под ударами соседей. Белая Сальва вот уже несколько столетий пребывала под властью Беота, а Гранар только при Рэдрике освободился от ига Фаррадского султаната. Нарушив вассальную присягу беотийской короне, Алейн Деми примкнул к другу и начал войну за независимость своего государства.

Какими бы высокими помыслами не вдохновлялись сальвские владыки, в их братских объятьях прослеживался хорошо уловимый расчет. Вместе они противопоставили свои мечи Беоту и Фарраду, вместе были готовы умереть за Монсальват, но слияние их народов в одном королевстве не должно было ущемить интересы ни кого из союзников. Новой единой Сальвой станет править единая династия королей, и сегодня Рэдрик Красная Шея и его друг Алейн Деми по прозвищу «Дести», что значит «Птичка» — не только великий воин, но и великий бард, хранитель священного дара песни древних сальвских королей — обручали своих детей. Мальчик должен был принести Гранару Белую Сальву, а девочка передать мужу королевский титул. Так решили их отцы.

Маленькой Хельви не было до замыслов родителей никакого дела. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу в узких атласных башмачках с жемчужными пряжками и украдкой вздыхала. Ее мучил вопрос: каким именно окажется жених — драчуном или не очень? И будет ли с ним интересно болтать по ночам — ведь муж и жена спят вместе. Ужасно скучно засыпать одной, особенно когда укладывают рано — лежи и пялься в потолок. С кем-нибудь — другое дело. Особенно если он согласится слушать ее истории про Монтаньяр — сказочную страну, населенную ангелами и феями. Там живут синие львы и мчатся по горным пастбищам единороги… Если же он и сам умеет сочинять, как дядя Дести, тогда с ним будет не скучно. Но Харвей старше нее на два года и, наверное, сильно задается.

Жаркий июньский полдень дышал ароматом цветущего шиповника. Его кусты, усыпанные нежными, как на натюрмортах, розанами, огибали двор перед собором св. Гервасия. Именно здесь и должно было состояться обручение. Собор был старинным приземистым зданием, сложенным в один этаж из плинфы пополам с местным белым камнем. Его двускатная зеленая крыша покрывала оба невысоких предела, украшенных аркатурными поясами с широкими резными колонками, львиными мордами и щекастыми ликами святых.

Храм аббатства считался самым древним в южном Гранаре, он нес на себе следы прежней монсальватской архитектуры и именно поэтому был избран семьями жениха и невесты. Эти старые камни были для многих сальвов символом древнего могущества, как обручающаяся пара будущих владык осязаемой надеждой на грядущее возрождение.

За кирпичной оградой, увитой целыми коврами дикого винограда с завязью и цветущими бело-розовыми колокольчиками плюща, послышался дружный стук копыт. Под аркой ворот показалась блестящая кавалькада всадников на дымчатых гуархайских лошадях. Эти рослые спокойные жеребцы были предметом гордости Белой Сальвы и зависти всех ее соседей. Говорят, в языческие времена жители западного побережья специально выводили кобыл из своих табунов к морю для жеребцов, по ночам выходивших из пены прибоя. От союза земли и воды на свет появилось мощное обгоняющее ветер племя гуархайских лошадей, в глазах у которых нет-нет да и загорался диковатый красный огонь иного мира. Кони эти были очень надежны, никогда не подводили в бою и пугались, согласно молве, только звона церковных колоколов.

У гостей, собравшихся в памятный июньский полдень на дворе аббатства, был случай убедиться во вздорности подобных слухов. Воздух буквально гудел от жаркой колокольной меди, а лошади гуархайских вельмож не шарахались и не вставали на дыбы.

Кавалькада въезжала во двор. Впереди всех гарцевали рука об руку герцог и герцогиня Сальвские на пепельно-серых скакунах с нарочито длинными гривами, перевитыми серебряными нитями с колокольчиками. Маленькая Хельви никогда не видела, чтоб на лошадей надевали настоящие драгоценности. Она во все глаза глядела на эту красивую пару в одеждах из белого и зеленого атласа — цветах Западной Сальвы.

Длинные жемчужные бусы рядами свисали с шеи прекрасной сероглазой дамы, превращая лиф ее платья в брякающий жемчужный нагрудник. Светло-русые, без единого солнечного проблеска волосы герцогини были собраны на голове в высокий узел и перевиты полосками серебристой парчи. При взгляде на будущую свекровь принцессе вдруг нестерпимо захотелось иметь такую куклу, чтоб макнуть ее головой в лужу и растрепать локоны.

К слову сказать, нежная герцогиня Белор из Гингалина вовсе не заслуживала подобного отношения. Она была женщиной робкой и доверчивой, безраздельно преданной своему мужу — веселому Деми — нуждавшаяся в его защите и во всем полагавшаяся на принятые им решения. Ее спокойная, чуть апатичная манера держаться заметно контрастировала с поведением кудрявого всклокоченного красавца Алейна, живого и подвижного, как расплавленный металл в тигле. Дести любили все. На него с нескрываемым восторгом смотрела даже пятилетняя невеста их сына Харвея, явно сожалея, что обручается с каким-то лопоухим конопатым мальчиком, а не с этим весельчаком и задирой!