Он вопросительно нахмурился:

— Не верю. — Ксандер сдвинул брови. — Не верю, что вы не умеете делать массаж. С чего вы взяли?

Она пожала плечами:

— Массаж не относится к числу моих достоинств.

Он хмыкнул и так пытливо, выжидательно посмотрел на нее, что внутри ее все сжалось. Она не умела флиртовать. Мужчины, с которыми она встречалась до сих пор, были симпатичными, но им недоставало дерзкой, бьющей через край сексуальной энергии, воплощением которой являлся Ксандер Хитон.

Он выдвинул стул и жестом пригласил ее садиться. Кивнув в знак благодарности, Джесс примостилась на самом краешке сиденья, обитого кожей. Руки она положила на стол и с чувством облегчения тут же сбросила туфли, радуясь возможности размять затекшие ноги. Он сел напротив со вздохом.

— Почему вы перестали давать интервью? — спросила она, надеясь, что, если будет вот так наугад выстреливать вопросами, он в конце концов разговорится.

Ксандер уселся поудобнее, длинными пальцами провел по волосам и разгладил рубашку. Джесс следила за ним, завороженная красотой его рук. Она заметила следы краски у него под ногтями. Ей почему-то это понравилось. Ее снова обдало жаром, когда она представила, на что способны такие руки, если доберутся до ее тела. Она прогнала неуместные мысли. Если она рядом с ним будет представлять, какой он в постели, никакого интервью не выйдет.

— Несколько раз ваши коллеги самым злостным образом искажали мои слова, вырывали их из контекста, вследствие чего, я выглядел полным идиотом. — Он наклонился вперед. — А кроме того, я предпочитаю, чтобы моя личная жизнь такой и оставалась — личной. — Он многозначительно улыбнулся и вытянул ноги под столом, коснувшись ее лодыжки. — Но я не сомневаюсь, что вы, Джесс, напишете обо мне беспристрастно, тем более что я могу, если что, и отомстить. Например, изображу вас некрасивой. Вряд ли вам понравится, если в чьем-нибудь доме будет висеть ваш портрет с ужасной прической!

Ей вдруг стало трудно дышать; у нее закружилась голова. Не сразу ей удалось сделать глубокий вдох. Она отдернула ногу и, прежде чем ответить, сосчитала до десяти.

— Вы этого не сделаете! — Голос у нее дрожал, и стало ясно: она думает, что он очень даже способен на такое.

— Конечно, не сделаю! — расхохотался он. — Я всего лишь шучу. Обещаю не отступать от правды характера.

Джесс медленно кивнула.

— Итак, что с вами случилось в прошлом году? Что убило вашу музу? — как бы между прочим спросила она, прищуриваясь.

Только бы он ответил сразу, не задумываясь! Но он наградил ее недоуменным взглядом, от которого она вжалась в спинку стула. Ну да, не самый профессиональный способ вести интервью. Правда, если она и дальше будет задавать провокационные вопросы, терять ей нечего. Более того, ради того, чтобы получился интересный материал, который понравится Памеле, она готова на все что угодно. Даже преодолеет свою стеснительность.

Должно быть, Ксандер понял, что реагирует слишком бурно, потому что улыбнулся и переменил позу.

— Моя муза не умерла, она просто отдыхает. Несколько лет я трудился довольно интенсивно, и мне нужен был перерыв.

— Значит, ваше решение сделать перерыв никак не связано с критическими отзывами о вашей последней выставке?

Он помрачнел и снова подался вперед:

— Вы в самом деле думаете, будто мне не все равно, что пишут обо мне какие-то бездарности? Мне наплевать на тех, у кого недостает таланта создать что-то и потому они тратят время и силы, поливая творчество других. Они для меня не существуют; во всяком случае, я не намерен их обсуждать, так что вычеркните эту тему из вашего списка «предварительных вопросов», или как там у вас это называется.

От холодного презрения в его голосе ее передернуло. Что ж, ладно, урок усвоен. Она не станет на него давить. Пожалуй, лучше польстить ему и перейти к другим темам. В конце концов, если ему нужно больше времени, чтобы набросать ее портрет, она тоже может себе позволить беседовать не спеша и завоевывать его доверие. Только потом можно перейти к основным вопросам.

Ксандер заставил себя расслабиться. Почему вопросы Джесс так волнуют его? Ему в самом деле придется сдерживаться, иначе она, чего доброго, напишет, что он злится из-за нелестных отзывов на его последнюю выставку.

Он так долго и так тяжело переживал боль и гнев последнего провала, что чуть не сошел с ума и твердо решил, что больше не поддастся обезоруживающему страху неудачи. И совсем ни к чему растравлять старую рану, тем более что сейчас он снова чувствует прилив творческих сил.

Джесс откинулась на спинку стула, посмотрела на него, и он напрягся. Она хотела узнать, удалось ли ей преодолеть первую линию его обороны.

— Вас называют четвертым самым красивым мужчиной Англии. Что для вас этот титул? — спросила она наконец, стрельнув в него глазами из-под длинных ресниц.

Он улыбнулся в ответ, радуясь, что она поняла намек и сменила тему.

— Если мне не изменяет память, меня называют третьим, а не четвертым… что для меня большая честь.

— Да уж, не сомневаюсь. — Она смерила его осуждающим взглядом. — Хотите подняться на верхнюю строчку рейтинга? И на сколько баллов, интересно, вам придется повысить свою сексапильность, чтобы стать первым?

Он расхохотался:

— Если надо, постараюсь!

Она отпила воды.

— Если вы и правда еще повысите свою сексапильность, не сомневаюсь, многие женщины… а также и некоторые мужчины… просто растают под влиянием вашей харизмы.

— Вы тоже считаете меня сексапильным? — Он лениво улыбнулся, чувствуя, как теплеет внизу живота.

Джесс поспешно отвела глаза в сторону и поставила бокал на стол. Бокал ударился о закусочную тарелку, и вода пролилась на скатерть.

— Я понимаю, почему люди считают вас таким, — ответила она, не глядя на него и старательно промокая скатерть салфеткой.

— Мне интересно, что вы об этом думаете?

— У меня необычные вкусы, — буркнула Джесс, по-прежнему не глядя на него.

— Необычные?

— Да, наверное. Мне нравятся парни простые, вроде тех, что живут на соседней улице. С ними мне спокойно и уютно. Они не затмевают меня, когда мы где-то бываем вместе.

— Не представляю, чтобы кто-нибудь был способен затмить вас.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась она, — но предупреждаю: притворство распознаю за километр.

Да, она, оказывается, и дерзить умеет!

— Вам известно, что вы — настоящее чудо? — спросил Ксандер, ставя локти на стол.

Ему все больше хотелось проникнуть за фасад, которым она прикрывалась, пытаясь защититься. Он не сомневался, что за этим фасадом многое происходит, и очень хотелось выяснить, что же именно. Он уже давно не встречал такой осторожной и, похоже, неподвластной его чарам женщины. И это ему в ней нравилось. Очень нравилось.