– Зачем?

– Не знаю, – честно ответил светловолосый варвар и улыбнулся. – Но отец Ярвина, если выезжал дальше стены, брал с собой кого-нибудь. И Ярвин, если едет на переговоры, тоже берет кого-нибудь. Обычно меня. Подожди, я сейчас.

Он метнулся в сторону. И Эйслинг даже не сразу сообразила куда. Только нахмурилась. Не получилось улизнуть потихоньку.

Можно ли ему отказать? А если нет, то получится ли вместе с ним проверить кое-что очень важное? Жизненно важное.

Все решилось само. Гундриг вывел коня быстрее, чем она закончила мысль. По всему видно, своего, таких в конюшне не было. Высокий и поджарый жеребец привык к свободе и даже уздечку норовил закусить. Седла на нем не было, но Гундрига это нисколько не смутило. Он уцепился за крутую шею коня и взлетел на его спину. Варвар успел накинуть кожаную жилетку и подвязать волосы.

С какой стороны ни посмотри – типичный горный дикарь. Те тоже ходили в жилетках и то ли в стеганых рубахах, то ли в дублетах. Эйслинг только у них видела такую одежду. Рубахи-дублеты и были главной приметой дикаря. Толстый материал, сложенный в несколько слоев и прошитый ромбами…

«Тепло ему, наверное, в такой одежде, да еще жилетке», – подумала Эйслинг и сильнее запахнула свой порядком истертый плащ.

А ведь правда же выглядят как те дикари со скал. Только у варваров, захвативших Замок-на-скале, светлые волосы, даже у кого-то белые, а у дикарей – темные. И еще у дикарей бороды, а вот варвары в основном без них. Даже интересно, как они так гладко сбривают бороды?

– Куда едем?

Варвар, кажется, и не думал выпытывать, зачем принцесса так рано куда-то собралась. В этом мерещилось что-то подозрительное. Эйслинг внимательнее присмотрелась к Гундригу, но теплые светло-карие глаза оставались сонными. И Эйслинг просто направила Веснушку вперед. Жену яргана не тронут, даже если та будет чудить. Или если она отправится куда-то в одиночку, тоже, наверное, не тронут.

Она сильнее стиснула поводья. Ее опять замутило. Даже свежий ветер, прилетевший с далекого моря, никак не унимал эту странную тошноту, которая накатывала волнами от резкого поворота головы или от неосторожных мыслей.

Сбоку послышалось бульканье. Гундриг жадно пил, а когда заметил, что Эйслинг на него внимательно смотрит, предложил и ей. Конечно, варвар не знал, что принцесса не может разделить воду с простолюдином, тем более пить из одного горла. Но Эйслинг все равно недовольно поджала губы.

Ей очень хотелось пить! Только с этим варваром стоило вести себя как принцесса. Она натянула капюшон на глаза, чтобы он хотя бы не увидел жадный блеск.

Ветер дунул в лицо и напомнил, что впереди ждет длинный пологий спуск. Здесь обычно никто не посылал лошадей в галоп. На дороге временами попадались камни, и Эйслинг всегда берегла Веснушку.

Но ветер манил пуститься за ним, он принес с собой запах свободы. И сердце застучало быстро-быстро.

От ворот в самый низ сбегала серая узкая дорога. Она огибала валуны и змеилась по желто-зеленому склону. Мягкая трава будто намекала, что скоро весна. Хотя в Хилборе бывало сложно понять, то ли осень, то ли зима, то ли начало весны. Лишь когда зацветали белоснежные нарциссы и чувствовался их терпкий запах, наступало новое время. Земля обновлялась.

Чтобы ощутить вкус такой весны, ее следовало встречать в чистом поле. На свободе.

Эйслинг тронула поводья и перестала сдерживать кобылу. Веснушка довольно дернула головой и стала набирать темп. Быстрее, быстрее, еще быстрее.

Ветер рванул капюшон с Эйслинг, и взметнулись волосы, которые она собрала в обычный хвост. Принцесса пригнулась к лошадиной шее. В ушах свистело, и щеки горели от резкого ветра, но внутри все пело. Самое время проверить, насколько она свободна.

Гундриг не стал окликать, а скакал рядом. Его жеребец быстро поравнялся с кобылой и даже обогнал ее на полкорпуса.

Лошади поглядывали друг на друга и дружно летели вперед. Они уже преодолели спуск и теперь скакали к холмам. Так же дружно и игриво, словно показывая, кто из них быстрее.

В груди начало жечь, но Эйслинг только ниже пригнулась. Они едва завернули за холмы! Даже при жизни с драконом она уходила дальше. Позади лишь одна деревня.

Сердце бесновалось, билось, как в агонии. Воздуха давно не хватало, и в глазах замелькали мушки. Тут же невидимое кольцо сдавило грудную клетку, и Эйслинг поняла, что дальше – конец. На руке огнем горел браслет, в груди заходилось сердце. Еще немного – и ей бы не хватило сил даже вдохнуть, но Эйслинг резко осадила кобылу и развернула к деревеньке, которую они только что проскочили.

Она дышала через раз и старалась не кричать от боли, которая охватила все тело. В глазах темнело и сверкало. Повод, который Эйслинг сжимала в руке, врезался в обнаженную кожу. Но чем ближе они подъезжали к деревенским домам, тем спокойнее стучало сердце. Браслет теперь лишь грел запястье. Проверка удалась на славу – свободы ей не видать.

Эйслинг не знала точно, умрет ли она, если вдруг уедет слишком далеко, но проверять больше не собиралась. Что бы ни случилось и кто бы ни обитал с ней в замке – дракон или варвар, Эйслинг очень хотелось жить. Без боли.

Когда лошадь выровняла шаг, а из груди окончательно исчезла боль, они подъехали к первому дому. И здесь их точно никто не ждал. В этой деревне жили отчаянные люди, которые не убежали от дракона за дальние холмы только из упрямства. Сколько раз они перестилали крыши, никто не считал. Но в этой деревне любили говорить: «Это наши дома», – и оставались на месте.

Упрямые и вечно хмурые женщины и мужчины уже потихоньку выглядывали из крохотных окон и тут же их закрывали. Эйслинг помнила, что ее здесь не любят, и крепче держалась за поводья. По их мнению, она не должна была совсем выходить из башни дракона. Ради всеобщего блага.

Эйслинг не знала, зачем сюда заехала. Возможно, только для того, чтобы не возвращаться. Или надеялась увидеть Варну. Она ушла с пира раньше многих и пешком отправилась за холмы. Не в эту деревню, теперь это стало очевидно. Здесь бы и короля не приняли, что же говорить о подруге принцессы. Эйслинг надеялась, что с Варной все хорошо. За холмами должен быть отряд Корна, там ей помогут.

Но, остановившись у первого дома, Эйслинг снова почувствовала растерянность. Что дальше? И вопрос вовсе не относился к этой деревне.

Дракона нет, но есть варвар – ее муж. Оставит ли он ее при себе, если король прикажет избавиться? Какой вообще был расчет у Дайры, когда он отдавал браслет варвару? Явно же какой-то был, просто так ее отец ничего не делал.

Мысли снова вернулись к Ярвину. Он мог быть посвящен в планы короля, и тогда становилось не по себе. А если вспомнить все, что рассказывали о жестокости варваров, то совсем плохо.

– Слушай, ты прости, что лезу, – заговорил Гундриг. – Но ничего такого не подумай про Ярвина. Он сильный и выносливый, но последние дни его доконали. То один бой, то другой, еще дракон когтем зацепил.