— Жаль, меня там не было.

— Вы с этой дамой не в ладах? Правильно. Ну, у нас там ребята были неглупые, да и мне кое-что в жизни приходилось читать. Поэтому мы двинулись в контрнаступление и устроили этакий, понимаете, высокоинтеллектуальный диспут. В воздухе так и свистели цитаты из Генри Джеймса, Пруста, Достоевского, Джойса — словом, палили из всех орудий. Дамочке все это было не по зубам. У нее, конечно, воловья шкура, но постепенно все же она поняла, как ее употребляют. Очень была сердита. Оскорблена до глубины души этой хамской, распущенной солдатней. Выставлена во всей своей умственной наготе. Хотя она довольно недурна, если кто любит лошадей.

— А потом вы с ней встречались?

— Слава Богу, нет.

— Она все еще зовет вас Тор.

— Меня?.. Ну и нахалка! В жизни, кроме того раза, ее не видел, ни до, ни после. А почему, в сущности, вы о ней вспомнили?

— Она работала в издательстве, когда нафокусничали с вашей версткой.

Сочтя это удачной репликой под занавес, Найджел откланялся.

— Ну что же, до свидания. Рад был с вами поболтать. Держите меня в курсе. Если найдете виновника, я ему суну украдкой подарочек — ему или ей, кто вам там попадется.

Следующая беседа Найджела носила совсем другой характер. Он позвонил бывшему заведующему производством «Уэнхема и Джералдайна» Бейтсу и сказал, что хотел бы переговорить с ним по делу. Вообще Найджел не любил устраивать такого рода встречи под вымышленным предлогом. Но в данном случае решил, что без этого не обойтись.

Герберт Бейтс жил на вилле в Голдерс-Грин. Черный костюм, высокий крахмальный воротничок и скорбное выражение лица придавали ему вид потомственного дворецкого, каковым он, в определенном смысле, и был. И манеры у него были чопорные, сдержанные, почтительные. «Тускловатая личность», — подумал Найджел.

— Прошу вас в гостиную, мистер Стрейнджуэйз, там вам будет, несмотря на ненастье, тепло и удобно.

Мистер Стрейнджуэйз объяснил, что, получив недавно большое наследство и всю жизнь интересуясь издательским делом, подумывает заняться им самостоятельно, а пока что поступить в бывшую фирму мистера Бейтса, чтобы приобрести опыт.

— Могу вас заверить, мистер Стрейнджуэйз: лучшего издательства для этой цели вы просто не найдете.

— Пока еще все висит в воздухе. Но если мои планы осуществятся, не возьмете ли вы на себя, мистер Бейтс, пост заведующего производством? Мисс Уэнхем отзывалась о вас самым лестным образом.

Найджел с большим облегчением заметил, что глаза мистера Бейтса не выразили ни малейшего восторга.

— Крайне польщен вашим предложением, сэр, а также и лестным отзывом мисс Уэнхем, — ответил мистер Бейтс своим усталым, тусклым голосом. — Боюсь, однако, что в мои годы…

— Полно, мистер Бейтс, вам же наверняка нет и шестидесяти! Неужели вы хотите так рано уйти на покой?

— Шестьдесят первый, с вашего позволения. Правда, я собирался поработать в фирме до шестидесяти пяти, но кое-какие события сделали более ранний выход в отставку, так сказать… м-м… желательным.

Выслушав эту дипломатическую тираду, Найджел серьезно закивал головой:

— Не сомневаюсь, что мисс Уэнхем и мистер Джералдайн крайне сожалели о вашем решении. С мистером Райлом я еще мало знаком, но, как мне показалось, он не вполне… — Найджел деликатно запнулся, и мистер Бейтс, секунду поколебавшись, проглотил приманку.

— Не сомневаюсь, сэр, что со временем он научится вести дело, как это принято у нас. Признаюсь, лично я не всегда разделял его точку зрения. Издательство — это, в конце концов, не фабрика. Что же, как говорится, молодо-зелено.

Мистер Бейтс вздохнул. «Если этот человек способен таить злобу, — подумал Найджел, — тогда на елке могут вырасти финики». Он легонько прощупал мистера Бейтса, задав еще два-три вопроса, но лишь утвердился в своем мнении и решил подойти к делу с другого конца.

— Я только что беседовал с генералом Торсби, — сказал он. — Интересный человек.

Мистер Бейтс кинул на него суровый взгляд:

— Возмутительно! Вот уж чего не ждал от джентльмена с таким положением. Но авторам вообще нельзя верить: скользкий народ и никакого чувства признательности. Это ведь была заранее обдуманная попытка вовлечь нас в судебное дело о клевете!

— И она, увы, удалась.

Мистер Бейтс был глубоко потрясен. Он не знал, как развернулись события, и Найджел вкратце рассказал о них.

Лицо мистера Бейтса выражало чувства старого дворецкого, вдруг обнаружившего в семье грязную тайну, — искреннее возмущение, но не без примеси сладострастия.

— И, по вашим словам, компаньоны подозревают, что это проделал кто-то в издательстве? Господи помилуй! Какой кошмар, даже представить себе немыслимо! В наших анналах вы такого не найдете. Отлично помню, как мистер Протеру в то утро принес мне верстку. После всех неприятностей с автором и отставания от графика я был счастлив отправить ее поскорее в печать. Помню, я даже так и выразился, когда моя секретарша печатала сопроводительную в типографию и упаковывала верстку, а мистер Протеру — он сидел в это время рядом со мной, вот так, как вы сейчас, с той только разницей, что я был у себя за столом, — мистер Протеру еще сострил в том смысле, что наконец повержен наземь воинский штандарт. Выражение, которое первым употребил, конечно, наш Эйвонский Бард.[6]

— Интересно… — Реплика Найджела скорее относилась к самому делу, чем к тогдашнему разговору. — Значит, пока вы отправляли верстку, мистер Протеру был все время с вами?

— Именно, сэр. Да и заняло это несколько минут. Но помню, мы весьма приятно побеседовали. Я особенно дорожил разговорами с мистером Протеру, потому что редко имел удовольствие с ним беседовать. Сильного ума человек, иронического, пожалуй, слегка эксцентричного, но острого. И прекрасный знаток литературы наш мистер Протеру. Печальные дни настанут для фирмы «Уэнхем и Джералдайн», когда мистер Протеру прочтет там свою последнюю рукопись.

Найджел не без раздражения подумал, что мог бы избежать всей этой скучищи, если бы Стивен сказал ему, что сам присутствовал при том, как «Время воевать» отсылали из отдела мистера Бейтса в типографию. Бывший заведующий производством явно был вне подозрений. Однако его не так-то просто было унять. Страсть старого служаки к сплетням и умение облекать эту страсть в форму старинных дипломатических нот не оставляли лазейки его собеседнику.

Но если мистера Бейтса нельзя было унять, его можно было переключить на другую тему. И Найджел завел разговор о нынешних хозяевах фирмы «Уэнхем и Джералдайн». Лиз Уэнхем, как он уже знал, была внучкой основателя. Артур Джералдайн — внучатым племянником первого Джералдайна. И хотя Артур формально числился старшим компаньоном, Лиз Уэнхем, по словам мистера Бейтса, была движущей силой издательства, она унаследовала деловую хватку деда. Правда, отношения с авторами у нее не всегда складывались гладко (мистер Бейтс сжал губы при упоминании об этих несносных, но необходимых придатках издательского дела). Зато это — сильная сторона мистера Джералдайна, у которого есть к ним «свой подход», почему он в основном и ведет переговоры с этой неприятной публикой. У мистера Джералдайна к тому же сверхъестественное чутье в определении будущего спроса на ту или иную книгу. А это, как словоохотливо пояснил мистер Бейтс, залог издательского успеха: дал слишком большой начальный тираж — и останешься с грузом непроданных книг на руках, напечатал чересчур мало — и не сумеешь достаточно быстро допечатать, чтобы удовлетворить неожиданный спрос. В обоих случаях терпишь убытки. А у мистера Джералдайна бесценный дар предвидеть мнение читателей, выраженное количеством проданных экземпляров.