После третьей электрички, совершившей остановку в городе Солнечном, окно пришлось закрыть, доступ кислорода в номер прекратился, стало невыносимо душно, но зато намного тише. Изнывая от жары и духоты, он прошелся по пропахшему совдепией номеру и тут с удивлением обнаружил, что в спальне имеется кондиционер. На цыпочках, чтобы не спугнуть удачу, он подкрался к нему и, повторяя про себя молитву, осторожно нажал на кнопку «ВКЛ». Кондиционер гулко охнул, зарычал и выплюнул в лицо Арестову столб пыли и засушенных насекомых, которые в изобилии попали ему в глаза, нос и рот. Чихая, кашляя, плюясь во все стороны пылью веков и пытаясь проморгаться, он на ощупь, опираясь о стены, поспешил в ванную. В коридорчике Аркадий зацепился за что-то – раздался звон разбитого стекла. Он осторожно сделал шаг и взвыл – что-то острое впилось в ногу. Кряхтя и постанывая от боли, Арестов нагнулся, вытащил осколок из ступни, кое-как доковылял до ванной комнаты, открыл кран и… понял, что вода из крана течь не собирается. Высказав все, что он думает о гостинице, администрации и городе Солнечном вообще, Аркадий задумался. Выход, однако, нашелся быстро: Арестов нащупал унитаз, открыл крышку бачка, умылся, промыл как следует глаза, прополоскал рот и напоследок щедро высморкался. Окрыленный и прозревший, он выпорхнул из ванной, осторожно переступил через осколки и с радостью обнаружил, что в комнате свежо и прохладно. Жизнь, кажется, стала налаживаться: вибрирующие стены и шум от проходивших электричек уже не так раздражали, номер не казался чужим и неуютным и, если бы не ступня, которая немного побаливала и до сих пор кровоточила, все было бы просто отлично. Аркадий позвонил администратору и попросил прислать горничную убрать осколки и медсестру обработать ему рану, а также поинтересовался, почему в ванной нет воды. Администраторша клятвенно заверила его, что вода, горничная и медсестра будут у него с минуты на минуту, скупо извинилась и почему-то пожелала ему спокойной ночи, хотя часы показывали только девять вечера. Чтобы как-то себя занять до их прихода, он прилег на диванчик в гостиной, закинул ногу повыше и погрузился в чтение документов. До суда необходимо было сделать многое. О том, чтобы вытащить Громова под залог, не было и речи. Арестов после встречи с Громовым уже составил несколько апелляций и прошений, хотя было очевидно, что все они будут отклонены. Аркадий не стал расстраивать Громова и посвящать его во все детали, но ему сразу стало понятно, что дела у Андрея даже хуже, чем можно было бы представить. Складывалось такое впечатление, что не только женщина, с которой переспал Громов, подставила его. По цепочке все пошло дальше, и следователь кое-что самолично подправил в деле, чтобы скрыть мелкие нестыковки и приглушить факт неправомерного применения силы при задержании. «Только что именно он подправил? – размышлял Аркадий. – Подговорил свидетельницу или по душам побеседовал с экспертом? А если и то и другое? Тогда Громову крышка однозначно, они насмерть будут стоять за своих сотрудников. Все повязаны одной веревкой. Радует пока только одно: дело будет рассматриваться в областном, а не городском суде. Остается рассчитывать на то, что судья такого масштаба будет объективен, и удастся склонить его к тому, чтобы дело вернули и передали для проведения дополнительного расследования. Но это только мечты, а пока будем искать настоящего убийцу, ловить свидетелей на неточностях и искать процессуальные нарушения, любые, даже самые незначительные, на которые обычно адвокаты смотрят сквозь пальцы».

Телефонный звонок прозвучал так резко, что Арестов чуть не свалился с дивана. Он взял трубку:

– Слушаю, – ответа не последовало, в трубке стояла зловещая тишина. – Алло, говорите, – чуть громче обратился он к неизвестному собеседнику, но трубка по-прежнему молчала. Затем пауза прервалась короткими гудками.

«Возможно, помощница не может дозвониться», – подумал Аркадий, отсоединился и набрал номер своей конторы. Ира подняла трубку практически сразу.

– Аркадий Александрович? Здравствуйте, я слушаю вас внимательно и жду ваших указаний, – затараторила она в трубку, как только услышала его голос. Арестов скривился: иногда тон помощницы невероятно бесил его.

– Это ты сейчас мне в гостиницу звонила?

– Нет, – удивленно возразила девушка. – Я, как вы мне и велели, ждала вашего звонка.

– Тогда записывай. Самарина Елизавета Львовна, год рождения 1986-й. Училась в Полиграфическом институте на художника-оформителя, на втором курсе вечернего отделения. Записала? Узнай про нее все, что сможешь. Мне важно знать любые детали: с кем дружила, с кем общалась, круг ее интересов, были ли у нее конфликты с кем-нибудь? В деле о ней практически ничего нет, кроме положительной характеристики с места учебы и хороших отзывов соседей. Поняла?

– Поняла, Аркадий Александрович, – сказала Ира.

– Тогда у меня все, действуй, я рассчитываю на тебя. Завтра приеду в Москву, переоденусь, возьму кое-какие вещи и буду ждать тебя в конторе. Пока.

Аркадий положил трубку, и в памяти всплыло лицо Лизы Самариной. Фотографию девушки он достаточно придирчиво рассмотрел, когда знакомился с материалами дела, и хорошо запомнил ее. «Кому могла помешать эта дурнушка? – размышлял он. – Убийство из ревности однозначно отпадает. Деньги? Эта версия вскользь отрабатывалась следователем. Необходимо выяснить, какие были отношения у сестер между собой и почему Анна Самарина дала по делу не совсем правдивые показания». Арестов поразмышлял еще какое-то время, и его начало клонить ко сну. Глаза сами собой закрылись, и он начал проваливаться в царство Морфея, тело его расслабилось, но вдруг мозг просигнализировал ему об опасности. Аркадий резко сел на диване и прислушался – кто-то пытался открыть дверь его номера. Мгновенно мобилизуя свои силы и волю, Аркадий в три прыжка преодолел расстояние от гостиной до спальни и затаился у дверного косяка.

Дверь медленно открылась, и кто-то вошел в номер, волоча на себе что-то тяжелое. Он это понял по дыханию и шагам визитера. Арестов испуганно огляделся. Внимание его привлекла металлическая статуэтка, изображающая Ленина в полный рост, которую кто-то заботливый с любовью водрузил на прикроватную тумбочку. На цыпочках он подошел к тумбочке и взял статуэтку в руку – тяжесть макета вождя мирового пролетариата ему понравилась. Удовлетворенный, он так же тихо вернулся к двери и занял оборонительную позицию.

Ирочка Белозерова к поручениям шефа относилась ответственно и, ко всему прочему, имела одно неоценимое качество – она легко умела расположить к себе людей. Обладая простой, открытой душой и глазами, полными искреннего участия к судьбе ближнего своего, Ирочка без особого труда добивалась от собеседника любой нужной ей информации. Поэтому уже через час она выходила из деканата опустевшего на лето института, в котором училась Елизавета Самарина, держа в руках список с телефонами и именами сокурсников девушки. Представившись журналисткой вымышленного журнала и сославшись на то, что она пишет статью о жизни Елизаветы Самариной, Ирочка обзвонила всех и, вычислив из немногочисленных оставшихся в Москве на летние каникулы тех студентов, кто был особо приближен к кругу общения девушки и обладал наиболее полной информацией о ней – а таких оказалось всего трое, – собрала их в одном недорогом, но уютном кафе, расположенном в центре города. Отказаться от ее приглашения было сложно – обещанная халява сломила слабое сопротивление, хотя особенно никто и не отказывался, все дружно охали в трубку, сочувственно вздыхали и обещали помочь. К девяти часам вечера вся компания уже была на месте. Ирина заказала ребятам пиво, соленые орешки и чипсы, но студенты не прикасались к угощению, а внимательно разглядывали ее. Было заметно, что их что-то беспокоит.