терпения Антирэля и его последователей. После нашего ухода был суд, заговорщикам предложили выбор – либо немедленная смерть, либо поединок с Эллениэль или Тарлаком. Я бы выбрал поединок, лучше умереть в бою, чем как связанная скотина на заклании. Эльфы были другого мнения. Несколько родов остались без глав, с первым снегом будут избраны новые главы. Вполне возможно, что отойдут некоторые младшие ветви, дав начало новым родам эльфов. А в будущем нас ждет война. Как только морозы скуют реки, Улир, Антал и Накалия с трех сторон вторгнутся в Единую империю. Приготовления к войне почти закончены, войска полностью перевооружены и подготовлены. Как и в прошлый раз, Лес и Академия не останутся в стороне. Я задал несколько наводящих вопросов, стараясь выяснить причину войны, но эльфийка улыбнулась и приложила палец к губам.

Поздняя осень – пора вынужденного безделья. Земля пропитана водой, бесконечным потоком льющейся с неба, грязь чавкает под ногами, налипает на сапоги. Поля убраны, скотина стоит в стойле, не порываясь на улицу. Мерзкий сырой холод пробирает до костей. Честное слово, зима во много раз лучше! А всего в паре дней пути, под сенью маллорнов тепло. Время здесь остановилось, в Лесу нет зимы, теплая осень продлится, пока за пределами леса не потекут ручьи, не появятся первые травинки. Тогда в Лес придет весна, и листья маллорнов лишатся золотой каемки. После визита Эллениэль мы возобновили тренировки. Вначале тренировались за городом, людям не стоит знать, что целительство – не самая сильная сторона Андариэль. Потом, когда начались дожди, перебрались в лес. Обычно мы тренируемся, потом отдыхаем, иногда она уходит, чтобы пообщаться с другими эльфами, а я лежу и просто размышляю, наблюдая за плывущими по небу облаками. Странно, но над лесом не бывает туч, никогда не идет дождь, и, тем не менее, растительность процветает. Когда Андариэль возвращается, мы гуляем по лесу, а потом возвращаемся в Пандел. Как правило, нас уже ожидает несколько человек с просьбами. Люди быстро привыкают к хорошему, и мне их немного жаль, когда мы уйдем на войну, город останется и без мага и целителя. Градоправитель уже знает, что мы будем вынуждены покинуть город. Умный мужик, не стал спрашивать о причинах и сроках, лишь сказал, что нам здесь всегда будут рады. Скорее всего, его надежды тщетны, мы воспринимали Пандел лишь как временное пристанище, что-то вроде комнаты на постоялом дворе. Наш дом не здесь. Надеюсь, со временем сюда забредет кто-нибудь из вольных, все-таки люди здесь хорошие.

Завтра мы уйдем. Утром выступает армия Антала. Им придется пройти через пески Пионтийской пустыни по караванной тропе и ударить по Юнгару. Одновременно Улир вторгнется в сатрапию Конол, а накалийцы ударят по Рали. Армии пойдут навстречу друг другу и к весне захватят пять сатрапий. Очень надеюсь, что военачальники все точно просчитали. На мой взгляд, это очень опасная авантюра. В пустыне свирепствуют песчаные бури, оазисы заполнены кочевниками. Анталийцы могут не дойти. Мы разлучаемся, Андариэль отправляется в Накалию, я присоединюсь к ней после того, как армия Антала вступит на имперские земли. Мне же выпала участь быть проводником анталийцев. Что поделать, я единственный маг, который рос в пустыне. Почему-то кочевники никогда не имеют Дара. Но все начнется завтра, а сегодняшняя ночь принадлежит лишь нам с моей избранной.

В князе Мардеке чувствуется военная выправка. Краем уха слышал, что он раньше в дворцовой страже служил. Ну да ладно, в пустыне я веду, а остальные мне не мешают. Кто-то подсказал анталийцам, что необходимо замотать тканью рты и носы. Если бы было лето, то и глаза пришлось бы заматывать полупрозрачной тканью, но сейчас зима, пыль скрывает солнце. Мои ноги ступили на песок, я отошел на несколько шагов, сделал надрез на пальце и окропил песок кровью, затем полил его водой. Духи пустыни принимают лишь самое ценное – кровь и воду. Потом вернулся, сел в седло, обмотал тканью лицо и пустил лошадь неспешным шагом. Больше десяти зим я не вязал таг’мууст, но руки помнят. Пустыня непостоянна, как вода. Здесь нет ориентиров, песчаные холмы медленно переползают, влекомые ветром. Приходится полагаться лишь на собственное чувство направления. Малейшая ошибка и ты сойдешь с тропы, пройдешь мимо оазиса, сгинешь без следа. Анталийские офицеры знают свое дело, колонны идут с хорошей скоростью, не растягиваясь, не теряя друг друга из вида. Когда мы приблизились к оазису, армия остановилась. Я открыл лицо и поехал вперед, держа обе руки на сердце. Конечно, нас уже ждали. Вода в пустыне принадлежит всем, ни один кочевник не помешает тебе напиться, даже если ваши племена воюют. Убийство жаждущего – бесчестный поступок. Я поговорил со старейшинами, попросил воды. Армия не войдет в оазис, но получит столько воды, сколько необходимо для завтрашнего перехода. Поблагодарил, пожелал хорошего приплода шаршудов.

Думал, будет хуже. Обычно на границе пустыни буря свирепствует особенно сильно, песок сдирает кожу до мяса, но мы уже три дня идем по пескам, а ничего неприятнее пыли не встречали. Кочевники приветливы, даже слишком. Нам предлагают воду, пищу и женщин. Неужели за десять зим все так изменилось? В оазис приходит целая армия, а никто даже не повышает голос. Завтра будет очень длинный переход, до следующего оазиса верхом на шаршуде день пути, но армия идет пешком, нам понадобится дня три. Три дня по удушающей жаре. Еще раз предупредил офицеров, что останавливаться и искать отбившихся запрещено. И мне глубоко наплевать, кто потеряется, боец, офицер или сам князь. Больше пока писать не смогу, чернила засыхают, а тратить драгоценную воду глупо. Жди меня, любимая, я всех выведу и приду к тебе.

Ветер сменил направление. Раньше он дул слева, потом почти стих, теперь едва заметно дует справа. Значит, мы миновали сердце пустыни и половина пути позади. Сегодня у нас дневка, этот оазис безлюден. Пионтийцы стараются не приближаться к сердцу пустыни, дабы не прогневить духов. Наконец-то можно смыть с лица песок и пыль и развести чернила. Попробовал мыслеречь, Андариэль не отозвалась, слишком далеко. Зато потом со мной говорил Архахаар. Он доволен, что все идет согласно планам и ожидает нас на границе. За то время, пока мы идем по пустыне мы потеряли четверых. Двое не выдержали жары, выпили слишком много воды, полковые лекари не смогли им помочь, еще двое заблудились. Еще раз собрал офицеров, повторил, что нельзя пить больше одного глотка за раз, что куски соли, выданные