Платье опровергая все законы физики не взвилось вверх, закрывая мне лицо. Лишь колени мелькали в развевающихся волнах ткани. Мягко приземлившись опустилась на колени и склонила голову.

Призрачный свет погас и снова зажглось центральное освещение. Мне никто не хлопал, лишь Маркус одобрительно сверкал глазами. Неспешно встала и изобразив легкий поклон и ушла переодеваться. В гримерке упала на стул и растерла заболевшее запястье. Надо будет лекарю показаться. В зал я попала лишь через час, растянув удовольствие тишины и полного одиночества. Господин Гарс рассыпался в восхищенных комплиментах, я даже слегка опешила от такого дикого напора. Причем настолько, что даже не успела вырвать руку, которую тут же начали целовать. Наигранно испуганно взвизгнув, спряталась за Маркусом.

С того времени в моем расписании появились выступления. На третьем этаже теперь раз в неделю выступала любимая питомица Босса, леди Лисичка. Пришлось разнообразить репертуар, теперь раз в месяц идет какой-нибудь четко продуманный и отработанный во множестве тренировок танец, а в остальные разы я импровизирую под выбранную гостями музыку. Причем по-моему последнее им нравится больше всего. Фактически я наслаждалась своими выступлениями, восторгами, комплиментами…и я непозволительно забылась. Маркус не напоминал мне о моем статусе, и я вела себя довольно свободно, хотя и не переходила определенной границы.

В один из вечеров, уже после своего номера, я сидела за столом в компании Маркуса и его коллег, друзей, компаньонов, покупателей…в общем кто его знает кем они являются на самом деле. Я изредка смеялась над пошловатыми шутками, улыбалась на комплименты и восхищения моим талантом, переводила все разговоры обо мне на Маркуса и охотно беседовала на отвлеченные темы. Сидела я как обычно рядом с хозяином, при этом прижавшись к его боку.

— Маркус, дорогой! — изящная брюнетка в роскошном платье сильно пихнула меня, отчего я едва не загремела на пол. — Мы так давно не виделись! — пока брюнетка лезла обниматься-целоваться с хозяином, я балансировала на самом краю сидения. Покраснев от ярости, и отпустив руки, качнулась раз-другой, и полетела спиной назад навстречу полу. — Ай! Маркус, твое животное меня ударило! — не просто ударило, а проехалось по твоей холеной заднице двумя шпильками, разодрав платье и оставив два багровых следа на белой коже. Жаль кровь не пустила!

— Во-первый, Марьяда, я никогда не позволял тебе разговаривать со мной в таком тоне. Во-вторых, лисенка ты сама столкнула, за что и получила. В-третьих, не смей никогда оскорблять меня и моих питомцев! — последнее Маркус буквально прорычал в лицо побледневшей женщины. — Уйди. — тихо и спокойно, но по мне так еще страшнее получилось.

Я сидела на полу, баюкая ушибленную руку и стараясь не морщиться от боли в спине. Да уж, наверное моя маленькая месть не стоила всего этого, но уже ничего не изменишь. Один из гостей помог мне встать. Официант принес пакетик со льдом для моей руки. Маркус посмотрев на мой плачевный вид отослал в квартиру, попутно раздав цу. Уже через двадцать минут меня осматривал лекарь с божественной кровью. В итоге мне настоятельно советовали повременить с выступлениями и тренировками. Я конечно от восторга не прыгала, но и вредить себе не хотела. К тому же тренировочные веера весят около десяти кило, плюс-минус, если убираю пару секций. Зато те с которыми выступаю легкие, от полутора до пяти.

Три дня ничего неделания и я начинаю потихоньку звереть. Конечно, этого никто не видит, не дай боги, но все равно. Сидеть постоянно в квартире, мне было запрещено выходить, убивает! Ни чтение, ни музыка, ни визор уже не радуют. К тому же мои занятия были отменены, так как писать я не могла, левая рука в фиксирующей повязке, а правой я пишу как курица лапой. Вечером четвертого дня мне на кровать, на которой я собственно валалась, упала коробка. Не сама, ее туда Маркус уронил.

— Одевайся. Я иду развлекаться.

— Ура! — я радостно подпрыгнула и быстренько распотрошила содержимое коробки. — Это…что? — только сейчас до меня докатила его фраза. Не мы, а Он идет развлекаться!

— Твоя форма одежды. На пятом этажи в ином виде тебя сразу же потащат на сцену или в закрытый уголок. Поспеши! — рыкнул и ушел.

Продолжая сидеть и тупо смотреть на прозрачную тряпочку в моих руках, я пыталась понять. Поведут ли меня сразу в пыточную, или пока лишь морально будут издеваться? Через минуту, вся красная, я вышла из комнаты. Уже от одного этого мне хотелось реветь и биться в истерике. Да Маркус постоянно заходит ко мне в ванную, когда я моюсь, да он не единожды видел меня голой, но никогда, кроме как перед лекарем и Джером не выставлял меня в таком виде. Сейчас же на мне была полностью прозрачная, блестящая кофточка, едва прикрывающая ягодицы. При этом она была в притык по фигуре и под нее нельзя ничего было одеть…откуда я это знаю? Подслушала разговор охранников, которые бывали на пятом этаже. Единственное что я смогла сделать, это распустить волосы, чтобы прикрыться их водопадом.

— Собери хвост и уходим.

В ванной куда я убежала, пришлось схватиться за край раковины и с силой, до скрежета сжать зубы, чтобы не закричать и не заплакать. Видеть и чувствовать взгляды охраны было противно. Будто по мне табун букашек ползет…брррр! Собрав не только волосы, но и остатки храбрости, вышла и независимой походкой направилась за хозяином. Надеюсь, моя бравада хоть чего-то стоила, потому что держаться приходилось на последнем издыхании. Когда двери лифта открылись и представили нашему взору мрачный темный коридор, у меня по спине пробежалось стадо мурашек. Идти по холодному каменному полу босяком было зябко и противно. Разглядывать черные стены с красными потеками и развешенными на них орудиями пыток не было ни единого желания. Как не треснула маска холодной отстраненности на моем лице, я не знаю. Подходя все ближе к залу я отчетливее слышала крики. Они были разными. Кто-то испытывал болезненное удовольствие, кто-то просто удовольствие, а кто-то боль. Такие крики буквально впивались в уши и еще долго звучали эхом. Все это прикрывалось едва слышной тяжелой музыкой.

Когда раб, одетый лишь в черный ошейник и прикованный за него же цепью к стене, открыл дверь и впустил нас в зал, я перестала дышать. Сначала меня поразил запах. Раньше я не думала, что чувства могут пахнуть, но здесь все буквально пропиталось