Что же случилось, что пошло не так? Прежде всего, случился топливный кризис, резко уменьшивший число людей, которые могли себе позволить ездить на машинах с восьмицилиндровыми двигателями, хлеставшими бензин ведрами. В моду вошли маленькие машинки, и внимание публики переключилось на японский автопром, который был тут как тут.

А потом оказалось, что эти японские малышки никогда не ломаются, так что, когда нефтяной кризис рассосался, многие люди остались верны своим «хондам», «датсунам» и «тойотам».

Еще одним фактором, погубившим Детройт, был низкий уровень автоматизации сборочного конвейера в сочетании с низкими ценами на землю. Когда автомобилестроительная компания желала обновить свое производство, она не занималась установкой новых роботов, а просто-напросто закрывала старые цеха и строила новый завод с нуля — как правило, где-нибудь в пригороде, где земля шла по дешевке.

Кто знает, возможно, Детройт и справился бы со всеми этими напастями, но его окончательно прихлопнул экономический кризис в южных штатах, из-за которого тысячи и тысячи чернокожих рабочих устремились в город в тщетной надежде на заработок. Все они были наслышаны, что здесь платят три бакса в час, но когда эта волна обездоленных достигла Детройта, рог изобилия истощился.

Моментально возникло множество очагов социальной напряженности. В 1967 году толпы чернокожей бедноты вышли на улицы и подняли мятеж, требуя положить конец всем мятежам.

Боб Сегер, который в те времена был восходящей звездой рок-н-ролла из Детройта, вспоминает, как однажды поздно вечером возвращался домой с концерта и увидел на улицах танки. «Я просто не мог поверить своим глазам. Детройт был весь в огне: его наводнила не только полиция, но и армейские подразделения. Казалось, что город превратился в зону военных действий, или в кое-что похуже — в геенну огненную».

Вскоре после этих событий начался массовый исход белого населения. Солидные белые господа из среднего класса паковали вещи и вместе с семьями переезжали в пригороды, куда все равно уже перебралась добрая половина автомобильных заводов.

За десять лет население Детройта уменьшилось с двух миллионов до одного. Даже знаменитая звукозаписывающая студия с лейблом Motown, усилиями которой Детройт в свое время превратился в мировую столицу музыки и подарил нам такие чернокожие таланты, как Стиви Уандер, Марта Ривз, Дайана Росс и группа Temptations, — и та перебралась в Лос-Анджелес.

Эпоха, символом которой была знаменитая песенка Dancing in the Street, давно закончилось. Мадонна хоть и родилась в Детройте, но сделала все возможное, чтобы поскорее оттуда свалить.

Вот так этому городу пришел конец. От Детройта остался лишь разваливающийся остов со стремительно тающим населением. В его центральном районе уже давно не сыскать никакой работы, а когда там закрылся гигантский супермаркет Hudson’s, большинство мелких магазинов на центральных улицах поспешили последовать его примеру и тоже свернулись.

Европейский житель вряд ли может представить себе всю эту картину, поскольку у нас нет ничего похожего на Детройт даже в самой отдаленной степени. Велика вероятность, что в один прекрасный день Детройт возьмет и взорвется, исчезнув с лица земли.

Уже сегодня жители его пригородов не без гордости сообщают, что в последний раз были в центре города двадцать лет назад. Девятнадцатилетний портье в нашем отеле как-то раз признался, что не был там никогда.

Он все никак не мог взять в толк, зачем наша группа каждое утро втаскивает аппаратуру на грузовики и уезжает в центр города, расположенный всего в двенадцати милях. Но еще больше его удивляло, что каждый вечер мы возвращаемся оттуда целыми и невредимыми.

Он не утерпел поделиться своим удивлением со своим менеджером, и тот улучил момент, чтобы посоветовать нам никогда в те места не соваться. Мы объяснили ему, что у нас такая работа, и когда он узнал, что мы поедем в центр не по безопасной скоростной автодороге, а по Мичиган-авеню, то убежал предупредить девушек на ресепшене о том, что наши номера освободятся намного скорее, чем он думал.

Несмотря на такие настроения у детройтских жителей, мэру города Дэннису Арчеру хоть бы хны. По его словам, Детройт больше не является мировой столицей преступности, и теперь ни один другой город не потягается с ним по выпуску качественных автомобилей. «Мы готовы принять любой вызов», — бодро вещал он.

Увы, мэр упускает из виду, что автомобильные компании больше не привязаны к Детройту. У General Motors есть завод в Мексико, у Honda — в Огайо, есть в Америке заводы и у Toyota с BMW, но все они даже не в Мичигане.

Три компании — Ford, General Motors и Chrysler — все еще выпускают машины на своей исторической родине, однако их производства расположены не в центре, а в зеленых пригородах. Пригороды у Детройта не просто зеленые — есть такие, что больше похожи на ботанический сад.

Случись вам проезжать Детройт на автомобиле, сверните на запад от центра по Джефферсон-авеню и проследуйте мимо Белл-Айл. Перед этим лишний раз проверьте, что стекла машины подняты. По пути даже не думайте останавливаться на красный свет светофора: любое промедление здесь может закончиться тем, что в салон влетит непрошеная гостья калибра 9 мм.

Вскоре, проехав один из перекрестков, вы обнаружите, что все вокруг становится другим. К востоку от перекрестка — выжженные дотла магазины и грязные трущобы, в мусорных кучах роются чернокожие, выискивая окурки или старые диванные пружины, чтобы обменять их на еду.

К западу — пожарные гидранты на тротуарах выкрашены безукоризненно-белым, уличные фонари сделаны в псевдотюдоровском стиле, а огромные дома не имеют ни единой выщерблины.

Каждая четвертая автомашина здесь — полицейская, а каждый третий прохожий бегает трусцой. Добро пожаловать в Гросс-Пойнт, милый район на берегу озера, где обитают боссы детройтского автомобилестроения.

Это место я возненавидел с первого взгляда. Оно отдавало чем-то в стиле «Степфордских жен». К тому же через пять минут после нашего приезда к нам прибежали копы. Оказывается, жильцы тут же принялись названивать им про появление группы подозрительных мужчин в джинсах. Подумать только, джинсы в Гросс-Пойнте! Где-нибудь в Оксфордшире будь мы вообще без трусов, и то продержались бы намного дольше.

Клянусь, я даже успел разглядеть, как кто-то подстригал газон перед домом маникюрными ножничками.

Эйт-Майл-роуд в Детройте считается условной границей между богатством и бедностью, между белыми и черными, между цивилизацией и воинственными племенами из бронзового века.

В общем, этот Гросс-Пойнт похож на любой другой американский пригород — во все дни недели, кроме выходных. Лишь по вечерам в выходные становится очевидно, что мы в Мотауне — Городе Моторов, — или, по крайней мере, где-то рядом.

По воскресеньям в одном и том же месте города собираются бывшие и нынешние рабочие его автомобильных заводов — бородатые люди, которые считают своим долгом восстанавливать и поддерживать в рабочем состоянии великие автомобили прошлого, выпускавшиеся в те дни, когда великим был и сам город. Они собираются за кружечкой-другой «бадвайзера», показывают друг другу свои тюнингованные, нафаршированные всеми мыслимыми прибамбасами старые «шевроле» и «форды» и перетирают за свои дела.