Сердце Джека болезненно сжалось от этого напоминания, все-таки он не терял надежды на благополучный исход. Военно-морское министерство, судя по ссылке на «Таймс», отнюдь не торопилось сбрасывать корабль со счетов.

«Пока мы в Лондоне, я приглашаю вас пожить вместе с нами. Мне мало что известно о вкусах и предпочтениях молодых морских офицеров, но я более чем уверена, что вы останетесь довольны кухней в нашем доме, она не в пример лучше кухонь лондонских пансионов. Кроме того, скажу вам по секрету, лорд Форрестер немного страдает от того, что на его языке называется «феминофобия», проще говоря, он боится быть подавленным женским окружением. Так что он будет рад вам так же, как и я, если не больше.

Кроме того, это будет крайне любезно с вашей стороны. Мне не хотелось говорить об этом, но шила в мешке не утаишь, вы все равно обо всем узнаете.

Дело в том, что наша Сара недавно пережила страшное разочарование, и теперь я просто ума не приложу, как ее отвлечь от мрачных мыслей. Я случайно увидела название вашего корабля в газете и подумала, что это перст судьбы. Раньше, когда вы были детьми, ей нравилось играть вместе с вами, это было заметно по ее оживленному и веселому настроению. Надеюсь, ваши рассказы о плаваниях в далеких морях помогут ей преодолеть меланхолию. Приходите к нам при первой же возможности. Это позволит нам сдержать обещание, данное вашему отцу, ведь мы поклялись ему заботиться о вас, и вы окажете всем нам большую услугу.

Искренне ваша, леди Форрестер».

Джека охватило недоумение. Минуту или две он стоял, рассеянно смотря на письмо в своих руках. Невольно его охватили далекие воспоминания о тех чудесных каникулах, которые он когда-то провел в семействе Форрестер в их поместье Примроуз.

Очнувшись, он стал задавать себе вопросы — их было много, и все не из простых. Как быть, ведь с тех пор много воды утекло? Насколько это удобно? Что за беда случилась с Сарой? И самый главный, самый мучительный вопрос…

Что они думают о нем? О том положении, в котором он очутился?

Давала о себе знать гордость. Как и всякий военный, Джек был честолюбив. Один из лучших кадетов в военно-морском училище. Многообещающий офицер, на которого возлагались большие надежды, которые он, по-видимому, оправдывал. Перед ним открывалось блестящее будущее, он до сих пор помнил светящиеся от радости глаза лорда Форрестера и леди Форрестер, он помнил их даже лучше, чем глаза своих родителей, когда получил назначение на «Аморату». В то время Форрестеры стали для него второй семьей, и вот теперь…

Теперь он был первым лейтенантом судна, которое собирались списать, как и его самого.

Слишком много офицеров. Слишком мало кораблей.

Позволить, чтобы на него смотрели с жалостью и состраданием, — ни за что на свете. Он не примет их предложения — вот так!

Но как только спала волна охватившего его раздражения и злости, Джек серьезно призадумался. Впереди его поджидали многие недели праздного времяпрепровождения и томительного ожидания на берегу. И тут возникал вопрос — где жить, чем заняться?

Предложение леди Форрестер сразу снимало многие неудобства и трудности, явственно маячившие на горизонте.

Джек раздумывал, хотя в глубине души решение принять предложение Форрестеров уже почти созрело. Оно не только вызволяло его из неловкого положения, но и давало прекрасную возможность — пускай хоть на время — отвлечься от мучительных вопросов, в том числе и от самого главного — что будет с ним дальше?

— Вот черт! — возмущенно пропыхтел Уигби, когда их нагруженная доверху коляска подъехала к дому, адрес которого был указан в письме леди Форрестер. — Ты уверен, что это то, что нам нужно?

Дом на Аппер-Гросвенор-стрит был похож на другие, как один близнец на другого. Аккуратное высокое здание с колоннами на фронтоне и железной оградой, отделяющей его от улицы, — все говорило о богатстве владельцев и их высоком положении в обществе. Вдоль всей дорожки, ведущей к главному входу, выстроились в ряд широкие древнегреческие вазы с цветами — фиалками и тюльпанами, — словно воины-телохранители.

Основным признаком, благодаря которому этот особняк отличался от других, было сборище джентльменов в черном, толпившихся возле крыльца.

— Это номер шестнадцать? — спросил Джек, бросая машинальный взгляд на письмо, где был указан адрес.

— Может быть, адрес написан неразборчиво? — спросил Уигби, на что Джек решительно замотал головой. У него не было никаких сомнений в точности указанного адреса.

— Может быть, кто-то умер, и они пришли выразить свои соболезнования? — шепотом спросил Уигби.

Джек строго посмотрел на приятеля.

— Извини, сболтнул, не подумав. — Уигби тут же пошел на попятный.

— Сейчас все выясним, не переживай, — сказал Джек, решительно вылезая из коляски и делая знак кучеру выгружать его сундук с вещами. Следом за другом на землю сошел и Уигби.

— Может, мне стоит пойти вместе с тобой? Как знать… вдруг все-таки придется выразить соболезнования?

— Уигби, поверь мне, никто здесь не умер, — ответил Джек, не будучи в душе уверенным в обратном. — Поезжай к дяде и не волнуйся. Ничего со мной не случится.

— Ну что ж, у тебя есть мой адрес. Если что, я весь к твоим услугам, — отозвался Уигби, протягивая руку.

Джек пожал ее, но тут Уигби, охваченный дружеским порывом, обнял приятеля так, что у того затрещали ребра.

— Мне так жаль, что мы расстаемся.

— Эй, потише, ты так мне все кости поломаешь, дружище, — шутливо ответил растроганный Джек. — В конце концов, мы же расстаемся не навсегда.

— Что верно, то верно, — согласился Уигби, выпуская друга из своих объятий. — Будем надеяться на лучшее.

Забравшись в коляску, Уигби велел кучеру трогать, — дом его дяди находился недалеко, в нескольких кварталах от особняка лорда Форрестера.

Решительно тряхнув головой, Джек направился ко входу. Путь по-прежнему загораживали джентльмены в черном одеянии, явно не собиравшиеся уступать ему дорогу.

Они были самых разных возрастов — от юнцов до седовласых мужчин. Судя по их виду, все они неплохо зарабатывали, Джек заметил на трех галстуках золотые булавки, и почти у всех из кармана свисала позолоченная цепочка для часов. Кое-кто из толпившихся возле дверей, не скрывая презрительной ухмылки, поглядывал на потертую морскую форму.

Не глядя по сторонам, Джексон начал продвигаться сквозь собрание надменных джентльменов.

— По всему видать, прямо с корабля, — буркнул один из них другому. — Интересно, читают ли они светские газеты во время плаваний?

— Интереснее другое. У него такой вид, словно он уверен, что его примут, — посмеиваясь, отозвался его приятель.

Делая вид, что это его не касается, Джексон шел дальше. Больно ранили не столько слова, сколько само отношение. Было очевидно, что его они ни в грош не ставят. Ну что ж, он испытывал к ним такое же презрение.