Магические рода образуют кланы, а кланы альянсы. Кланы могут насчитывать несколько сотен родни, это обычно главная ветвь — первый сын первого сына и так далее, и несколько боковых ветвей — дяди, братья, кузены. Со всеми вассалами и слугами клан может насчитывать и несколько десятков тысяч человек.

На данный момент в империи Форсах есть императорский клан, он вне категорий и конкуренции. Как я поняла, каждый гражданин империи, который не принадлежит какому-либо клану, принадлежит империи и, соответственно, императору. А ничейным быть нельзя, быстро угодишь в рабство. Таким образом подсчитать размер императорского клана не представляется возможным, а ведь это и определенные обязанности перед кланом. Короче, как я поняла, такое же рабство только вид сбоку. Один плюс для таких людей все же есть, императорская семья далеко от простого люда и, таким образом, это не самый, худший вариант. Да, принадлежать клану это значит работать на клан, платить налоги, исполнять приказы старших и не иметь кому пожаловаться, но это и защита. Нельзя продать в рабство, телесно наказывать или посягать на имущество кланового. Он сам, и все что у него есть, принадлежит клану. Ну или попадаться и оставлять свидетелей. Вот в такой веселый мир я угодила.

Также в империи имеются четыре герцогских клана, теперь, наверное, пять — бывший королевский род Ингерии, вернее то, что от него осталось, это уточнение Дайны, должен стать пятым герцогским кланом Империи. Это главная сила и опора императорского рода, сильнейшие кланы с сильной магией и численностью от тридцати тысяч до почти ста тысяч человек. Вот тут я мысленно присвистнула, сильнейшие кланы не берут в свои ряды кого попало. Только лучших, только высший сорт. Самых красивых, самых талантливых, самых умных и сильных. А есть же еще графские и баронские кланы, и не благородные. Редко, но встречаются. Баронских же просто не сосчитать. Они значительно слабее, чаще всего беднее остальных благородных кланов и охотно идут под руку более сильных. Таким образом и образуются альянсы. Стоит ли говорить, что у каждого герцогского клана есть свои альянсы. Есть даже несколько графских, у особенно богатеньких графов.

Мои новые знакомые это остатки графского клана с Ингерии. Клана, который был уничтожен. Иначе говоря, не осталось никого из графского рода. И можно было бы возразить — откуда такая уверенность? Но и тут магия. Со смертью последнего члена графского рода у всех людей, принадлежащих этому клану, пропали метки принадлежности. Вернее, потускнели до едва различимых контуров. Наверное, поэтому я на них и не обратила внимание, пока Дайна не сунула мне свою левую ладонь под нос.

На тыльной стороне был еле различимый рисунок. Что-то сильно заковыристое. Какая-то чаша, трава, кони, сверху корона, лента с надписью, что написано я не разглядела. Как пояснила ведьма, это у них вместо паспортов. Даже круче. Вышестоящий в иерархии клана мог внести порицание, выговор, ну или заслугу в это метку. И, разумеется, видеть кто, что и за что уже там отметился. Чем выше твое положение в клане, тем больше у тебя прав. В принципе, как и везде. Но вся эта система меток касается только вассалов и простых членов клана, а вот тут мы и подошли к главному отличию благородных от черни. У благородных нет меток и более того, они невозможны. При всем желании никто не в силах пометить благородного. Стоит ли говорить, что бастардов благородных кровей тут быстро вычисляют.

Но это лирика, а вот вся ситуация меня напрягала будь здоров как. И взгляд Дайны на мои чистенькие ручки, тоже. Я и сама на них косилась. Детям до трех лет метки ставят, а тут я такая немеченая. Ну и кто я в их глазах? Правильно, благородная. А на самом деле… А на самом деле меня раскроет первая же проверка. И стану я рабыней…

— Дайна, а как становятся рабами, если всех в детстве метят?

— Ну так и изгнать могут, а есть и те, кто далеко от городов живут. Ну и как мы, которые лишились кланов.

— И что тогда делать?

— Если чистый, то можно подать прошение в городской управе. Тут главное до нее добраться. Ловят таких, потом ставят клеймо рабское и продают на рынке, там же и разные нелюди. Такие как орки или вампиры, за них вряд ли кто вступится, зато диковинка. Дорогие рабы, престижные. Северяне, из-за гор. Они там дикие. Попадаются работорговцам. Ну и люди… бывает бедняки сами себя продают или детей.

А-бал — деть. Хочу домой. Очень-очень. Куда я попала? Тут какой-то кошмар наяву. И пусть это где-то там далеко, но та простота, с которой ведьма мне это рассказывала… Они вот так живут, вот в этом всем. Подумаешь рынок рабов. Подумаешь детей продают.

В тот день я не смогла спокойно дальше беседовать. И вечером не составила компанию Дайне с Вертом. Я сослалась на усталость и провела вечер в полной апатии к чему бы ни было. Не было сил сидеть чаи гонять. Мне было плохо душевно. У меня в голове не укладывалось как так можно жить. И эти кланы. Со своими людьми они могут делать все что угодно. Крепостное право в магическом варианте. Жуть.

Весь следующий день я провела в своих мыслях. Отвечала невпопад и была заметно менее разговорчива чем обычно. Еще бы. Мне бы от шока отойти.

Ведьма в приказном порядке подняла меня с кровати. Вот чего ей опять неймется? Когда умирала от безделья и хотелось двигаться вперед — не позволяла вставать. А теперь, когда мне не хочется ничего, меня силой встряхивают. И что мне делать? Поднять то меня подняли, но к ведьме снова пожаловали больные и меня оставили в покое. Не в кровать же снова лезть… это как-то малодушно будет.

Села под окошком на сундук, хоть на улицу полюбуюсь. Сегодня, впервые с моего появления тут, прекратился дождь и несколько раз даже выглянуло солнышко. Не хотелось и дальше накручивать себя. Я даже и не знала раньше, что можно так устать от плохих, гадких и безвыходных мыслей. Лучше бы вчера с Вертом поболтала.

Верт это тот здоровенный первый встреченный мною тут человек. Он оказался очень приятным и позитивным, казалось, его совсем не заботят никакие проблемы. В отличие от остальных жителей. И теперь я их хорошо понимала. Некое несоответствие, которое я подсознательно улавливала ранее, теперь прояснилось. Это не что-то конкретное, не увидишь что-либо необычное в людях, просто витает нечто в воздухе. Опущенные