гаванью все еще было темным, но над рейдом на востоке, за темными силуэтами торговых судов, стоявших на якоре, бледное сияние уже поднималось к зениту. Неясный полумрак-полусвет придавал всему странную двусмысленность. Скелеты кранов, высящиеся над квадратными крышами складов; рубероидные крыши казалось ощетинились мачтами судов, обвитыми белым паром и маслянистым черным дымом.

Штукатурка полуразрушенного здания на стене без окон была поражена проказой и отваливалась кусками. Слово BYRRH, накрашенное массивными белыми буквами на грязном красном фоне, распростерлось через очаг инфекции.

За ночь на повсеместно присутствующих кучах булыжника, оставшихся от последних воздушных налетов, как плесень, осела изморось. Наш путь пролегал между этих холмов. Расщепленные вывески над пустыми витринами были единственным напоминанием о магазинах и барах, некогда окружавших улицу. 'Café de Commerce' было укорочено до одного слога: 'Comme…', а 'Café de la Paix' полностью исчезло в бомбовой воронке. Решетки колбасной мастерской завернулись внутрь и образовали гигантского железного паука.

Колонна грузовиков, груженных песком для строительства бункера-шлюза, прошла в нашем направлении. Их движение подняло в воздух пустые мешки из-под цемента и прилепило их к ногам Командира. На некоторое время цементная пыль лишила нас возможности дышать и осела на наших ботинках как мука. Мы миновали два или три разбитых автомобиля с армейскими номерными знаками и колесами, направленными в небо, затем еще обуглившиеся стропила и пару крыш, которые были полностью сдуты со стен и лежали на земле, подобно палаткам.

«Еще одни чертовы руины», — прорычал Командир. Стармех, чувствуя важность предстоящего разговора, быстро подошел к нему.

Командир остановился, зажал парусиновую сумку между коленей и стал ощупывать свою кожаную куртку. Он выудил побитую трубку и неуклюжую старую зажигалку. Пока мы стояли вокруг, съежившись от холода, он методично попыхивал трубкой, выпуская беловатый букет дыма как паровой буксир. Время от времени он поворачивался в нашу сторону, не прерывая ритма. Лицо его было перекошено кривой гримасой. Его глаза были полностью скрыты в тени козырька фуражки.

Не вынимая изо рта трубки, он обратился к Стармеху хриплым голосом. «Как там насчет перископа воздушного наблюдения? Они устранили это размывание изображения?»

«Да, Командир. Пара линз отскочила от крепящей мастики. Вероятно, во время воздушного налета».

«А неисправное рулевое управление?»

«Все исправлено. Был разрыв цепи в моторном отделении, вот почему мы устанавливали временную перемычку. Кабель мы заменили».

Мы прошли по грязной дорожке, глубоко пропаханной колесами грузовиков. Наш путь был огорожен плотным заграждением из колючей проволоки. Охрана с поднятыми воротниками и неразличимыми лицами стояла снаружи здания блокпоста.

Воздух был наполнен неожиданным металлическим лязгом. Затем шум вдруг утих и нарастающее крещендо сирены разорвало холодный влажный воздух, воняющий смолой, нефтью и гниющей рыбой. Мы были на земле судоверфи.

Огромный туннель разевал свою пасть слева от нас. Длинные цепочки опрокидывающихся вагонеток исчезали в его молочном зеве и грохотали, невидимые, под землей.

«Предполагается, что строятся дополнительные крытые доки для стоянки подводных лодок», — произнес Командир.

Мы шли теперь вдоль причала. Застоявшаяся вода под своим покровом из тумана изобиловала таким огромным количеством судов, что глаз не мог различить их отдельных очертаний: потрепанные, обросшие солью траулеры, служившие ныне в качестве патрульных кораблей, причудливо выглядевшие лихтеры и нефтеналивные баржи, суда портовой охраны — «блошиная флотилия», как мы называли эту плебейскую массу потрепанных рабочих и снабженческих суденышек, которые были принадлежностью любой судоверфи.

Стармех ткнул указательным пальцем в туман: «Видите это здание вон там? На пятом этаже в нем автомобиль».

«Где?»

«Как раз над дальним концом склада — того, что со сломанной крышей».

«Боже правый! Как он туда попал?»

«Это случилось во время последнего налета на стоянку подлодок, позавчера. Они сбросили нечто действительно весьма большое. Я сам видел, как автомобиль оторвался от земли и бац! Приземлился на свои колеса!»

«Должно быть, это было поистине замечательное зрелище».

«Вы бы видели, как французы тоже взлетали на воздух. Сначала один, потом другой».

«Какие французы?»

«Рыболовы, конечно — причалы полны ими. У входа в укрытие No.1 для подлодок всегда есть несколько».

«Вероятно, их наняли британцы, чтобы следить за приходом и выходом в море подводных лодок».

«Больше они ни за чем не следят. Когда сирена завыла, они не пошевелились, остались сидеть на своих местах. Их было двадцать или тридцать человек. Огромная штучка прихлопнула их на месте».

«В бункер тоже одна попала».

«Да, прямое попадание, но насквозь не прошла. Семь метров железобетона…»

Стальные плиты пружинили под нашими ногами и вставали обратно на свое место с гулким звуком. Локомотив издал резкий крик боли. Над очертаниями сутулившейся фигуры Командира и за ней постепенно материализовался бетонный фасад сооружения, довлевшего над всем; концы его скрывались в тумане. Мы направлялись к ровной стене, свободной от карнизов, дверей и амбразур окон. Оно напоминало одну сторону гигантского цоколя, созданного служить основанием для башни столь высокой, что его верхушка должна была бы высится над облаками. Край крыши семиметровой толщины слегка выдавался. Казалось, что её безмерный вес еще глубже вдавливал все сооружение в землю.

Нам пришлось обойти кругом бетонную массу, пробираясь через пути, штабели бревен и труб толщиной с бедро человека. В конце концов, на одной из коротких сторон сооружения мы нашли вход, защищаемый тяжелыми бронированными воротами.

Яростный перестук заклепочных молотков накинулся на нас из темной внутренности. Дьявольская барабанная дробь стихала на краткие моменты, только для того, чтобы возобновиться почти сразу же и сконденсироваться в единый оглушающий рев.

Внутри бункера царила полутьма, разрываемая бледными столбами света от входов во внешний бассейн. Подводные лодки стояли в своих укрытиях, пришвартованные по две. В бункере было двенадцать укрытий, некоторые из них были сконструированы как сухие доки. Каждое укрытие было отделено от соседних массивными бетонными переборками, а входы могли перекрываться опускающимися толстыми стальными заслонами.

Пыль, дым, вонь нефти. Рычали кислородно-ацетиленовые горелки, шипели воздушные трубопроводы, а газорезы выдавали отдельные снопы разлетавшихся искр.

Мы протащились цепочкой вдоль широкой бетонной рампы, которая пересекала под прямым углом укрытия для лодок. Приходилось смотреть во все глаза — громоздкие предметы лежали разбросанными повсюду. Перепутанные кабели хватали нас за колени, а вагонетки с деталями механизмов преграждали нам путь. Рядом с вагонами теснились грузовики. В них на специальных опорах покоились торпеды или демонтированные 88-мм и зенитные пушки, а также неопознаваемые детали оборудования. Трубы, снасти, тросы и стопы камуфляжных сетей лежали повсюду.

Слева от нас из окон различных мастерских выбивался теплый желтый свет: модельные мастерские, кузницы, торпедные, орудийные и мастерские по ремонту перископов.

Командир обернулся, его лицо отливало голубым в мерцающем свете сварочной горелки.

«Стармех», — прокричал