звуки донесутся из нефа теперь? Шаги. Медленные, тяжёлые. По позвоночнику у меня пробежала ледяная дрожь, в каждой клеточке завибрировала кровь. Я осторожно перевёл дыхание.

Только в этот миг до меня дошло, что экран телефона по-прежнему светится. Конечно, этим я выдал своё присутствие, и вошедший направился ко мне. Я судорожно принялся искать в связке ключ, который откроет мне дверь на выход. Потом сообразил и выключил телефон. Я понимал, что так только лишний раз доказываю: в церковь кто-то проник! Но зато теперь, в полной тьме, я уже не был лёгкой добычей.

Я бочком двинулся к двери и нащупал скважину. Два старых ржавых ключа показались мне подходящими. Первый сразу же отпер замок.

Оказавшись снаружи, я вздохнул с облегчением. Ледяной ветер хлестнул меня по щекам и хотел втолкнуть обратно. Глаза уже привыкли немного к темноте, и я хорошо запомнил, как мы шли отсюда днём, так что я сразу же выбрал дорожку, которая огибала кладбище. Я прошагал не меньше двадцати метров и только тогда отважился включить телефон. Надо было проверить, правильно ли я иду.

Едва дыша, я оглянулся и… Да, я его увидел.

Фонарь.

Огромная тень выходила из церкви, и какой же маленькой казалась церковка по сравнению с этой гигантской тенью! Я хотел побежать, но ноги опять заскользили, и я рухнул головой в снег.

Охваченный паникой, я инстинктивно упёрся обеими руками в обледенелую землю, рывком поднялся и помчался прыжками, как заяц. На ходу сообразил, что телефона у меня в руках нет.

Пришлось вернуться. Телефон я увидел. Он лежал в снегу в нескольких метрах от меня. И тёмная фигура с фонарём тоже стала гораздо ближе. Фонарь она держала так, что я никак не мог рассмотреть под капюшоном лица.

Я и не хотел его рассматривать, мне бы всё бросить и бежать к моему другу Тома. Но не зря же я перетерпел столько ужасов! Нет! И я повернул обратно, метнулся к телефону и схватил его.

Гигантская фигура придвигалась ко мне, вынуждая вернуться той же дорогой, какой я пришёл. Она была уже совсем близко.

Я набрал полную грудь воздуха – он обжёг мне лёгкие, – сделал резкий поворот на сто восемьдесят градусов и кинулся к дому.

Подбегая к зданию, я заметил в окне второго этажа свет. Тома ждал меня. Я рванул так быстро, как только мог, одолевая последние метры до входа. На пороге, даже не переведя дыхания, оглянулся. Тёмной фигуры не было, она словно растворилась в воздухе.

Неужели я так напугался, что она мне почудилась?

Глава 14

Я добрался до второго этажа, до нашей комнаты, где меня ждал Тома. Он встретил меня широченной улыбкой.

– Горжусь тобой, дружище! Удалось сделать снимок? Он получился?

Прежде чем ответить, я избавился от одежды, в которой уже задыхался от жары. Моя тёплая куртка просто осталась валяться на полу, а шапку и шарф я кинул на кровать Тома. Усевшись на постель, я отдышался и протянул другу телефон. Тома глянул на экран, и глаза у него заблестели.

– Ну ты ас!

– Думаю, что меня заметили, – сказал я, не скрывая своей тревоги.

– Да ты что?! – Тома уставился на меня. – И кто же?

– Громила в капюшоне. Ты его не видел? Он не шёл позади меня?

Тома отрицательно покачал головой.

Продолжай я настаивать, он решил бы, что у меня не все дома. Так что пока придётся хранить эту информацию. Я подошёл к Тома, и мы оба склонились над телефоном, рассматривая сделанные мной снимки.

– Вот, смотри. – Я увеличил на фото первую фразу. – Замечаешь буквы, которые немного отличаются от других?

Тома насупился и почесал макушку.

– Да, пожалуй. Но я не понимаю, что это меняет.

Я взял у него телефон и принялся изучать текст.

Non ebur neque aureum

mea renidet in domo lacunar,

non trabes Hymettiаe

premunt columnas ultima recisas

Africa, neque Attali

ignotus heres regiam occupavi,

nec Laconicas mihi

trahunt honestae purpuras clientae.

At fides et ingeni

benigna vena est pauperemque dives

me petit; nihil supra

deos lacesso nec potentem amicum

largiora flagito,

satis beatus unicis Sabinis

– Окей, согласен, некоторые буквы написаны иначе, чем остальные, – прервал молчание Тома. – Но дальше-то что?

– Возьми листок бумаги, ручку и пиши, – ответил я.

Тома, явно предвкушая нечто необыкновенное, порылся у себя в рюкзачке и вытащил тетрадку для черновиков и ручку.

– Начинай, я готов, – сказал он.

Я повторил про себя все фразы, чтобы не допустить ошибки, и одну за другой продиктовал отличающиеся буквы.

– T, O, M, B, E, A, U, N, U, M, E, R, O, H, U, I, T.

– Это всё?

– Да, всё.

– Очень жаль, но это бессмыслица.

– Ничего подобного, – возразил я и торжественно поднял руки вверх. Я совершил невероятное открытие! Ты только посмотри! Написано: TOMBEAU NUMERO HUIT, то есть «могила номер восемь».

Мы долго сидели молча, и снова тишину, царившую в комнате, нарушил Тома.

– Ты думаешь о том же, о чём и я?

– Я не знаю, о чём думаешь ты, но если о том же, о чём и я, то мы думаем, что нужно найти могилу под номером восемь.

И снова полная тишина.

– На кладбище, – произнесли мы в один голос.

Тома явно загорелся восторженным энтузиазмом, который оказался очень заразительным.

– Как думаешь? Значит, мы не случайно видели загадочного великана, который выходил с кладбища? – сказал я.

– А ты что, веришь в призраков?

Я секунду помолчал. Нет, конечно, я не верю в призраков, но мы же с Тома не во сне видели великана. Так что кто-то такой да существует и расхаживает по деревне Ренн-лё-Шато. Я не сомневался, что именно фигура в капюшоне следила за мной в церкви. Какой-то человек? Я отрицательно покачал головой.

– Нет, призраков не бывает.

– В любом случае надо сосредоточиться на кладбище. Вот в этом нечего сомневаться.

Я кивнул и обвёл взглядом комнату.

– Что-то ищешь? – спросил меня Тома.

– Рацию. Хочу рассказать Аманде.

Я встал и подошёл к маленькому столику возле большого платяного шкафа, где лежала рация. Поднёс передатчик ко рту и нажал на большую оранжевую кнопку.

– Аманда? Это Оливье. Дело сделано. Я расшифровал послание.

Вместо ответа – далёкое потрескивание. Я слушал его чуть ли не минуту. И вдруг из маленького приборчика раздался металлический голос.

– Да! Это Аманда! Браво, Оливье! Я тебя люблю! Хочу, чтобы ты сейчас же пришёл и меня поцеловал!

Это был Робин. Или Кевин? Не знаю. В общем, кто-то из них старался подделать – и крайне неудачно! – девичий голос. Должно быть, выхватили рацию и играют на моих нервах.

– Не валяй дурака, дай рацию Аманде.

– Сейчас, она бежит, твоя любовь!

У меня на нервной почве опять пересохло в горле. Я взглянул на Тома, он пожал плечами и прикрыл глаза, показывая, что мне надо успокоиться.

– Да! Оливье? Любовь моя! Как мне тебя не хватает!

На этот раз говорила девушка, но точно не Аманда. Я выключил рацию, улёгся в кровать и зарылся головой в подушку. Как же мне было горько!

– Не обращай внимания, Оливье! Подумай, что нас ждёт завтра, вот что главное, – сказал Тома. Ему очень хотелось меня утешить.

Глава 15

На следующее утро мы опять все вместе завтракали в столовой. Я искоса взглянул на стол, за которым сидела Аманда, и она ответила мне смущённой улыбкой. Ну и ладно, пусть сидит себе со своими друзьями. Всё равно мы проведём этот день вместе, и она объяснит мне, что вчера произошло.

Когда мы все более или менее покончили с завтраком, мама поднялась. Рядом с ней стояли ещё два учителя и двое родителей, которые нас сопровождали.

– Я знаю, что погодные условия далеко не идеальны, но этим утром метель, похоже, затихла. А вот что будет во второй половине дня, неизвестно, поэтому мы разобьём вас на две группы. Одна пойдёт осматривать кладбище и парк, а вторая – виллу аббата Соньера. Убирайте за собой посуду, объединяйтесь в группы и одевайтесь потеплее!

Как обычно, все зашумели, засуетились, стали собираться и натягивать одежду. К нам присоединился Фарид, а через несколько минут и Аманда.

Тома уже подскочил к моей маме с вопросом.

– Мадам Леруа, мы в той группе, которая пойдёт на кладбище?

– Нет. – Она покачала головой. – Мы отправимся осматривать виллу. По крайней мере, вы будете в тепле.

Тома вернулся к нам очень огорчённый. На Аманду он даже не посмотрел