обращать внимание на отсутствие нижнего белья и вскакиваю на ноги. Расхаживая взад-вперед, усилием воли пытаюсь расслабиться, не делать поспешных выводов, но это трудно. Так трудно.

— А что случилось потом? — спрашиваю, не желая знать, но нуждаясь в этом.

Брэкстон выдыхает. — А потом мы забрали несколько человеческих женщин на нашу родную планету.

— Против их воли? — Когда он кивает, я замираю на месте. — Ах ты, сукин сын! Я, черт возьми, так и знала! — Я сжимаю руки, чтобы не сделать что-нибудь глупое, например, не ударить его, и продолжаю вышагивать. — Ты ничем не лучше тех ублюдков-аллигаторов. Как ты можешь оправдать свои действия? Я не могу в это поверить. А я то думала, что вы хорошие парни.

Он встает на ноги и скрещивает руки. — Мой лидер и те, кто был под его властью, делали то, что считали лучшим для нашего народа. Не мне оправдывать действия многих. Я могу говорить только за себя, и да, я помогал похищать человеческих женщин, хотя сам не брал ни одной.

Я смотрю на него, все еще кипя, но он продолжает:

— Как народ, мы отчаянно пытались сохранить свое существование, и единственным способом это сделать было получение потомства. Ни одна из женщин не была изнасилована, и…

— Очень сомневаюсь, что они были добровольными участницами, — огрызаюсь я.

— Все изменилось, когда наши мужчины спарились с некоторыми человеческими женщинами.

Это заявление заинтересовало меня, и я останавливаюсь, повернувшись к нему лицом. — Что это вообще значит?

— Это значит, — продолжает он, придавая своему голосу мягкость, — что между дравианцем и его избранницей, его второй половинкой, образовалась брачная связь. Она — та единственная женщина, которая станет всем его существованием, причиной его дыхания. Он не сделает ничего, если это не доставит ей удовольствия, не в силах вынести мысли о том, чтобы причинить ей какую-либо боль. Это значит, что он сделает все, что в его силах, чтобы убедиться, что она счастлива, что о ней заботятся и что она удовлетворена до изнеможения.

Ну, блин.

Глава 5

Я не собираюсь лгать; идея о том, что мужчина будет так обращаться со мной, звучит потрясающе.

После того что пережила, мне трудно поверить, что такие отношения существуют, но по выражению глаз Брэкстона я знаю, что он серьезен. Более чем серьезен. Это самое страстное, что я когда-либо видела в нем…

Он, черт возьми, имеет в виду то, что говорит.

Я прочищаю горло, пытаясь игнорировать трепет в животе от убежденности в его тоне и жара его взгляда.

— Это звучит очень… напряженно, — говорю я. — Уверена, что все это совершенно логично для вас и ваших людей, но я не согласна с вашими действиями. Однако не могу отменить то, что уже произошло, поэтому собираюсь просто сосредоточиться на настоящем.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, пытаясь успокоиться.

— Для меня сейчас главное — найти Камиллу, вернуться на Землю и выяснить, что со мной происходит. Я подозреваю, что вы можете помочь мне с этими вещами, и ради этого готова оставить прошлое в прошлом. Но чтобы все было ясно, — продолжаю, пригвоздив его взглядом, — я убью тебя, если ты или любой другой мужчина на этом корабле попытаетесь прикоснуться ко мне.

Брэкстон подходит ко мне, и я выпячиваю подбородок и расставляю ноги, не желая позволять ему запугивать меня. Он наклоняется ближе, приближая свои губы не более чем на дюйм, и мне трудно встретиться с ним взглядом.

Как будто не слышал моего предупреждения, он обхватывает мое лицо ладонями, его глаза сверкают ониксом.

— Я убью любого мужчину на этом корабле, который попытается прикоснуться к тебе, Скайлар.

Я хочу накричать на него и все же ловлю себя на том, что мне нравится мысль о том, что он защищает меня. Даже при том, что не уверена, почему он чувствует необходимость заботиться обо мне, я благодарна за это. Мысли о том, что меня запрут на инопланетном корабле, полном мужчин, достаточно, чтобы заставить меня выпрыгнуть из ближайшего воздушного шлюза; я не думаю, что мое беспокойство выдержит это.

— Спасибо. — Мой голос едва громче шепота, но знаю, что он услышал меня, когда прижимается своим лбом к моему.

— Всегда пожалуйста.

Я отстраняюсь и смотрю на него, когда он опускает руки.

— Если ты действительно это имеешь в виду, тогда позволь мне поехать с тобой, чтобы спасти Камиллу.

Его лоб хмурится, губы сжимаются в тонкую линию.

— То, как ты сейчас обращаешься со своим даром, делает тебя обузой. Я не могу сознательно подвергать тебя опасности.

— Тогда научи меня. — Я ищу его взгляд своим умоляющим. — Я видела, как ты использовал свои силы, поэтому знаю, что мы похожи в этом.

Он качает головой.

— Не похожи, а точно такие же.

— Что? — Я отпрянула, мое лицо нахмурилось в замешательстве. — В этом нет никакого смысла. Я человек, а ты дравианец.

— Скайлар, ты одновременно и человек, и дравианка.

— Заткнись, нахрен. — Увидев удивленное выражение лица Брэкстона, я беру его руки в свои и нежно их сжимаю. — Я не это имела в виду. Это способ… — Качаю головой, глядя на себя. — Не бери в голову. Я просто говорю, что тебе не верю.

Выражение его лица становится менее суровым, но не смягчяется.

— Ты можешь считать меня негодяем, но я не лжец.

— Конечно, нет, — отвечаю, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе. — Ты рассказал мне обо всем хорошем, плохом и уродливом, и я ценю это.

— Твою благодарность трудно распознать, — бормочет он.

Мои губы дергаются от уныния в его голосе.

— У меня сейчас трудный период в жизни.

Брэкстон бросает на меня взгляд, который дает мне понять, что он чувствует то же самое, и я предполагаю, что он называет мне причину своих проблем. Не могу сказать, что он неправ. Не в силах сдержаться, я смеюсь. Мое раздражение переходит в истерику, а потом добавляется ко всему стрессу, который испытала, и это идеальный рецепт для развлечения в самое неподходящее время.

Брэкстон все это время наблюдает за мной, и что-то меняется в его взгляде. Как только узнаю возбуждение, таящееся в его глубинах, смех замирает у меня в горле. Каждый раз, когда мужчина смотрел на меня таким образом, я немедленно переходила к обороне, в то время как меня начинало подташнивать.

И все же с Брэкстоном я нахожу себя заинтригованной. Но не менее осторожной.

— Послушай, — начинаю, изучая свои руки, — я не говорю, что ты лжешь, но как я могу быть наполовину дравианкой? У меня нет ни