Однако ее удивлял выбор отца. Почему он послал за ней не какого-нибудь давно знакомого ей надежного человека, а этого неизвестно откуда взявшегося типа, который обращается с ней хуже, чем с неодушевленным предметом? Подобное отношение бесило Тори даже больше, чем сам факт похищения. Она уже поняла, что этого похитителя нельзя ни уговорить, ни приказать ему, ни заставить физически.

Но Тори не собиралась быть привезенной домой на веревочке, словно нашкодившая школьница. То, что сделал бы с ее похитителем Диего, бледнело даже по сравнению с тем, что придумывала для него она сама. Тори твердо решила, что первое, что она сделает освободившись, — проучит как следует этого нахала. Тори не терпела унижения, а этот тип унижал ее ежеминутно. Вернется ли она к отцу или предпочтет остаться с Диего — будет ее личным решением. Она не позволит тянуть себя на аркане, словно корову! Даже Диего она не разрешила бы такого.

Однако после четырех часов непрерывной езды Тори уже могла думать только о том, как бы удержаться в седле, и ни о чем больше. Ей неоднократно приходилось проводить в седле целый день — жизнь на ранчо весьма часто требовала этого, — и обычно Тори переносила это прекрасно. Но когда на тебе не кожаные брюки, а шелковое платье, к тому же пропотевшее до нитки, а на ногах вместо ковбойских сапог со шпорами шелковые же туфельки… Тори уже успела натереть мозоли на пятках, наглотаться пыли и чертовски проголодаться. Она уже почти хотела, чтобы Диего догнал их не раньше чем завтра — сегодня она уже настолько устала, что не смогла бы насладиться местью, которая полагалась ее похитителю.

Но когда они наконец остановились на ночлег и Итан хотел помочь ей слезть с лошади, Тори решительно отказалась от помощи. Спешившись, она подошла к нему и посмотрела ему прямо в лицо.

— Развяжи меня! — потребовала Тори. К ее удивлению, Итан развязал ее.

— Минут через пятнадцать, — заметил он, — стемнеет настолько, что невозможно будет видеть даже на расстоянии вытянутой руки. Посмотрим, как ты тогда сможешь убежать! К тому же считаю своим долгом предупредить тебя: единственные люди здесь на сто миль вокруг — индейцы. Что это означает, думаю, понятно даже такой дурочке, как ты.

Выждав, когда Итан отвернется, Тори огляделась вокруг. Неудивительно, что эта местность казалась ей незнакомой. Он вез ее через самое сердце индейской территории. И он назвал ее дурочкой!

Присев на камень, Тори массировала затекшие руки, пока ее похититель расседлывал лошадей.

— Как тебя зовут? — спросила она через некоторое время.

— Кантрелл, — ответил он, не оборачиваясь. — Итан Кантрелл.

Тори пристально рассматривала его в лучах заходящего солнца, следила за точными, спокойными движениями, которыми он расседлывал лошадь, за тем, как ходили мускулы его сильных плеч под кожаным жилетом. Ей казалось, будто что-то в нем изменилось, хотя она и не могла сказать, что именно.

Сейчас, когда последние лучи заходящего солнца бросали тени на его лицо, оно почему-то казалось моложе. И хотя Итан не был и вполовину так красив, как Диего, Тори должна была признать, что его можно было назвать по-своему привлекательным — при условии, что вам нравятся густые темно-рыжие волосы и несколько резкие черты лица. Тори поймала себя на том, что от Итана веет какой-то чистотой, несмотря па то что он — как, впрочем, и она сейчас — с ног до головы был покрыт дорожной пылью, а на его подбородке уже успела проступить рыжая щетина. Мужчины, с которыми Тори общалась на ранчо и в городке, обычно казались ей грязными и какими-то незаметными, даже если они были двухметрового роста. Если не считать Дока Джонса, который, как он говорил, одно время обучался в Гарварде и в подтверждение этого любил иногда вставить в свою речь парочку латинских фраз, ни один из них не был способен даже написать свое имя. Тори привыкла ощущать на себе их всегдашние похотливые взгляды, лица их были невыразительными, движения грубыми. Даже когда они в честь праздника облачались в свои лучшие костюмы, те казались на них взятыми напрокат.

Итан же держался гордо и непринужденно. Взгляд его был прямым и открытым, движения — решительными. То, что отличало его от других, было почти неуловимым, и, однако, этого нельзя было не заметить.

— Где же мой отец нашел тебя? — спросила Тори, стараясь не показать своей заинтересованности.

— Я сам его нашел.

— Зачем?

— Мне нужна была работа, — просто объяснил Итан. — Эта оказалась единственной, которую мне удалось найти.

— Нет, как вам это нравится? — Тори сбросила шляпу и распустила волосы. — А ты не подумал о том, что, если ты не привезешь меня к отцу, за тобой будет охотиться не только Диего, но и он? Мой тебе совет: впредь не будь так неразборчив при поисках работы!

Итан посмотрел на нее, и Тори на миг показалось, что в его зеленых глазах мелькнул лукавый огонек.

— Я этого не боялся, — усмехнулся он. — Если уж я берусь за дело, то, будь уверена, всегда довожу его до конца. Не ради денег из принципа.

Итан развел костер, и Тори отправилась к расположенному неподалеку водоему за водой. Что ж, может быть, этот Итан действительно такой принципиальный, хотя ее отец уверяет, что нет на свете человека, который не был бы готов за определенную плату послать к черту любые принципы.

— И сколько же мой отец пообещал тебе? — поинтересовалась она, вернувшись.

— Это наш секрет, — усмехнулся он, высыпая в кофейник щепотку кофе и ставя его на огонь.

— Диего заплатит тебе больше, — пообещала она.

— Насколько я помню, — усмехнулся он, — ты утверждала, что Диего убьет меня!

— Он не станет этого делать, если я не захочу.

Итан снова рассмеялся и отошел от костра. Тори застыла на месте, глотая обиду. Никто не должен себе позволять смеяться над ней! Тем более этот придурок, который даже не имеет нормальной работы, а вынужден перебиваться крохами со стола ее отца.

— Я не буду просить Диего пощадить тебя, даже если ты станешь на коленях умолять его об этом! — выпалила она, сама понимая, что это глупо, но не в силах ничего с собой поделать. — Более того, я помогу ему пристрелить тебя!

Итан с невозмутимым видом высыпал в котелок горсть бобов и залил их водой. Казалось, все, что говорила Тори, его очень забавляло.

— А как же твой отец? — усмехнулся он. — Сколько усилий он приложил, чтобы вернуть тебя домой! Не кажется ли тебе, что ты могла бы быть и поблагодарнее?

— С чего ты взял, что я не испытываю к нему благодарности? — огрызнулась Тори, но вопрос этот заставил ее задуматься. Несмотря на то что ей не хотелось признаваться в этом Диего — а еще более самой себе, — Тори знала, как скучает она по отцу и как волнует ее то, что он беспокоится о ней. Тори любила отца и совсем не хотела его огорчать. Но должна же она когда-нибудь, в конце концов, перестать быть ребенком и начать жить своей жизнью!

— Отец не понимает, — начала она, пытаясь уверить не столько Итана, сколько себя, — что, когда я выйду замуж за Диего, сразу разрешатся все проблемы. Эта бессмысленная война из-за какого-то ручейка длится между ними уже много лет, и я боюсь, что когда-нибудь один из них убьет другого. Не думаю, что отец станет продолжать воевать с собственным зятем. Мы объединим наши плантации в одну, и все проблемы будут решены.