Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как бы не было фёна! — сказал капитан подошедшему Лапшину. — Пора ехать.
Лапшин ничего не ответил и начал возиться в моторе.
«Спесивый черт!» — подумал капитан. Рука в кармане тяжелела, будто в нее впрыснули чугун. Чоп спросил:
— Вы знаете, что такое фён?
— Ветер, — ответил Лапшин. — Почему вас, старого морского волка, пугают такие пустяки?
— Попадете в фён, тогда догадаетесь!
Подошла Невская. Она села рядом с капитаном. Лапшин сел у руля. Он опустил на глаза слюдяные очки и дал ход.
Горячий ветер ударил в лицо Невской и растрепал ее волосы. Машина, дрожа от торопливости, неслась к громадным белым облакам на горизонте.
Облака стремительно приближались, росли, подымались к небу, как горы. Внезапно машина ворвалась в них и бесшумно понеслась по сплошному настилу сухих акациевых лепестков.
Облака оказались лесами вековых отцветающих акаций. Лепестки хлестали в переднее стекло машины и высокими вихрями неслись ей вслед.
Леса мчались навстречу, как небывалая снежная гроза. Нечем было дышать от сладкого и густого настоя, заменявшего воздух.
— Здорово! — крикнула Невская.
Лапшин прибавил газ. Лепестки залепляли глаза. Мутное солнце неслось по вершинам белых деревьев и ни на шаг не отставало от машины.
Потом в машине что-то треснуло. Лапшин затормозил и полез ковыряться в моторе. Невская и капитан вышли. Они сели на сухом стволе акации и долго молчали. Солнце мигало в зените и из белого стало багровым.
— Чистая баня! — пробормотал Чоп. — Азиатский климат.
Невская начала спорить. Она утверждала, что в Колхиде изумительный климат. Многие субтропики получают меньше тепла, чем Колхида. Зимы в Колхиде нет. Лето длится шесть месяцев. Рост растений продолжается круглый год. Чего же он хочет? Около Поти, в деревне Кодор, на Рионе, лежит европейский полюс тепла.
Чоп насмешливо удивился:
— Скажите пожалуйста, а я и не знал!
— Здесь очень ровная температура, без резких скачков, — строго сказала Невская.
— За некоторыми исключениями.
— За какими?
— Задует через полчасика фён, тогда узнаете… Интересно, как вы будете спасать от этого ветра ваши субтильные растения?
Субтропические растения капитан упорно называл субтильными.
— Будем сажать ограды из высоких деревьев.
Чоп недоверчиво хмыкнул.
— Если вас так интересует климат, то поговорите с Лапшиным, предложила Невская. — Он работает над микроклиматом.
— Это еще что такое? — пробурчал капитан.
Сейчас его не интересовали ни обыкновенный, ни микроскопический климат, ни черт, ни дьявол. Рука горела так, будто с нее сдирали кожу.
— Готово! — крикнул Лапшин.
— Это просто, — сказала Невская, садясь с капитаном в машину. — Климат зависит от пустяков. Он меняется на расстоянии ста метров… Вы не хмыкайте, это верно. В этом лесу свой климат, а в болотах, в пяти километрах отсюда, тоже свой, совсем особенный. В рытвине климат совсем не тот, что на поверхности земли, вокруг рытвины. Перемена климата на небольшом расстоянии — это и есть микроклимат. Его важно изучить, особенно для «субтильных» растений.
— Занятно! — промычал Чоп и вынул руку из кармана. Карман давил на кисть, и боль делалась невыносимой.
Невская взглянула на капитанову руку и вскрикнула. Она схватила капитана за локоть:
— Что у вас с рукой?
— Обстрекался об эту крапиву.
— Какую крапиву?
— Да эту, китайскую.
— Как же так? — крикнула Невская. — Там же всюду висят предупреждения и по-грузински и по-русски. Что вы — мальчик? Ведь это опасно!
— Отрежут, что ли? — спросил капитан зло.
Невская нагнулась к Лапшину и крикнула ему:
— Давайте полный ход! Он, оказывается, обжег руку о китайское дерево. Надо скорее в город.
Лапшин оглянулся, блеснув очками, и дал полный газ. Мохнатый пиджак топорщился на его узкой спине.
Машина вырвалась из леса, и в это время им в лицо стеной ударил фён.
Капитан быстро нагнулся, чтобы спрятать голову за переднее сиденье. Невская отвернулась: ветер горячей ватой закупорил ей рот и поздри.
В ураганах красноватой пыли она увидела и запомнила на всю жизнь первый жестокий удар фёна по акациевым лесам. Фён одним взмахом снял с деревьев, как мыльную пену, море белых цветов и поднял их в слепое небо.
Ветер шел с такой стремительной силой, что, казалось, оставлял в воздухе пустоты, — нечем было дышать. В эти пустоты со свистом и шорохом всасывалась горячая пыль.
Смерчи неслись, перегоняя друг друга. Дороги не было видно. Лапшин сбавил ход, обернулся и крикнул:
— Надо вернуться в лес, там тише.
— Не надо возвращаться! — Невская схватила Лапшина за плечо. — Не смейте поворачивать!
Лапшин пожал плечами и подчинился. Сумасбродная женщина! К чему столько шуму из-за пустячного ожога?
Машина с трудом прорывалась сквозь раскаленный ветер. Чоп вполголоса ругался. Пыль слепила его. Рука набрякла, и казалось, не в груди, а в этой проклятой руке тяжелыми рывками билось сердце.
Чоп не первый раз попадал в фён. Пересиливая боль, он сказал Невской:
— Ничего, пыль сейчас пройдет. Гораздо хуже температура.
Невская не поняла. О какой температуре говорит Чоп? Она взяла его здоровую руку, думая, что у капитана жар, но Чоп помотал головой:
— Нет! У меня все в порядке. Вы разве не чувствуете, как скачет температура?
Тогда Невская заметила, что ветер с каждой минутой становится все жарче и жарче. У нее мелькнула дикая мысль, что если так пойдет дальше, то они сгорят. Ветер сожжет их, как сжигает листья на деревьях.
Во рту пересохло. Хотелось пить. Красная мгла кипела на головокружительной высоте и перехлестывала через солнце. Удары ветра швыряли солнце, как футбольный мяч. Оно то исчезало, то снова проступало кровавым диском за бешено струящейся мглой.
Капитан посмотрел на небо и глухо пробормотал:
— Шестьдесят метров в секунду.
— Что? — крикнула Невская.
— Там, наверху, ветер лупит со скоростью шестидесяти метров в секунду. Хуже тайфуна. За час фён подымает температуру на двадцать пять градусов!
Пыль прошла, и перед глазами Невской неожиданно возникла совершенно новая страна, как бы залитая заревом далекого пожара.
Горизонт лежал в кирпичной мгле. Свет стал желтым. Такие ландшафты Невская видела на выцветших от столетий картинах старых мастеров.
Лопнула задняя камера. Лапшин остановил машину. Он вытер пот, снял пиджак и швырнул его себе в ноги.
— Мы сгорим! — Лапшин со злобой ударил по кузову машины. Краска, треснувшая от жары, посыпалась кусками. — Через минуту лопнут все камеры. Они и так ни к черту не годятся.
— Сколько до города? — спросила Невская.
— Десять километров.
Невская отчетливо вспомнила весь путь. Надо было проехать два километра по берегу моря, у самых волн — иного пути не было, — потом переправиться на пароме
