Техника дивизии СС «Фрундсберг» на Украине

Основная масса дивизии начала прибывать с 3 апреля 1944 года. Поскольку львовский вокзал не мог принять все части прибывающих танковых дивизий, то многим из них пришлось выгружаться на «окрестных» станциях. 6-я рота Лео Франке из 10-го танкового полка СС прибыла в район Золочева (город на востоке от Львова) к полудню 2 апреля[35]. Поскольку оборудование для разгрузки вагонов с техникой на этой станции отсутствовало, то для выгрузки танков были использованы тюки с сеном, благоразумно захваченные эсэсовцами с собой из Франции. Командир 3-го взвода Эдмунд Эрхард вспоминал: «На станции командир роты созвал командиров взводов на брифинг. Противник наступал на Львов, и мы были уверены, что окажемся в бою еще до конца дня. Мы сверили по картам распорядок марша к пункту сбора». Вперед был выдвинут 1-й взвод под командованием Ханса Квандела, за ним шли 3-й взвод, части ротной штаб-квартиры и 2-й взвод унтерштурмфюрера СС Рудольфа Швеммляйна. Командир роты, Лео Франке, на юрком «Фольксвагене» перемешался вдоль движущейся колонны в сопровождении двух связных мотоциклистов. Маршрут роты пролегал через несколько окрестных деревень; вскоре танкисты СС вышли в район Словита. Во время марша самым главным противником для дивизии СС «Фрундсберг» оказались холод, пронизывающий ветер и слякоть ранней весны на непроходимой местности, с полностью раскисшими дорогами. Движение шло медленно. Колонна 6-й танковой роты двигалась по узкой дороге, и как только танк или грузовик увязал, вся колонна останавливалась. Поэтому 6-я рота 10-го танкового полка достигла точки сбора в Бережанах только в 5 часов утра 4 апреля. Танки 2-го взвода, многие из которых увязли в грязи или съехали с дороги, присоединились к роте в течение дня.

2—3 апреля подразделения 10-го разведывательного батальона СС Хайнриха Бринкманна выгрузились из эшелонов на станции под Золочевом. У батальона было время провести реорганизацию после 1600-километровой дороги. После того как все было готово к маршу, Бринкманн двинулся к Бережанам, в район сбора. Как и другим мобильным эсэсовским частям, движению батальона мешали раскисшие дороги. Все пути были забиты колоннами войск, которые двигались практически шагом. Попав в пробку, бронемашины практически остановились. На маршрут длиной в 35 километров было затрачено почти 15 часов(!). Поэтому только 4 апреля Бринкманн прибыл в указанный сектор.

Пока дивизия только собиралась, в немецких штабах уже началась спешная подготовка мощного деблокирующего удара. 3 апреля Раус приказал обеим подчиненным Хауссеру армейским дивизиям обеспечить место для развертывания мобильных частей II танкового корпуса СС в районе Рогатин — Бережаны. По плану Рауса, как только основные части II танкового корпуса прибудут, все 4 дивизии должны будут ударить на юго-восток, в общем направлении на Бучач[36], и пробить кольцо окружения вокруг 1-й танковой армии. Здесь заметим, что по­скольку части 1-й танковой армии уже более недели сражались в окружении, то важным заданием для частей II танкового корпуса СС стала задача быстро организовать снабжение для частей Хубе после их деблокирования. Поэтому за атакующим клином должны были двигаться грузовики со снабжением для окруженных частей, в основном горючее и боеприпасы (всего около 600 тонн разных грузов).

Офицеры 10-го разведывательного батальона СС в Золочеве

Немцы сосредотачивались напротив правого фланга 18-го гвардейского стрелкового корпуса Красной армии генерала И.М. Афонина. Этот корпус удерживал с запада участок внеш­него фронта окружения 1-й танковой армии и был измотан предыдущими боями, испытывал нехватку личного состава и вооружения. Двумя потрепанными стрелковыми дивизиями корпус занимал линию обороны длинной 35 километров от Подгайцев до Мариамполя на Днестре. Понятно, что прочной обороны советскими войсками на этом участке создано не было, и вдобавок разведка на внешнем фронте велась неудовлетворительно. Успешным действиям корпуса не способствовало и то, что организационно он был подчинен 1-й гвардейской армии, основные силы которой сражались с 1-й танковой армией в районе Проскурова (ныне Хмельницкий), в 100-километрах южнее.

4 апреля немецкие егеря и пехотинцы начали выдвижение на исходные позиции. Условия, в которых проходил марш, были более чем трудными — гололед, слякоть, плохие дороги. В дальнейшем оттепель, начавшая 5 апреля, еще более усугубила проблему. Вскоре все пространство превратилось в море грязи, что сделало движение практически невозможным. Техника увязла. На очистку дорог были брошены все имевшиеся в наличии саперы и специальные снегоочистители. Такими мерами удалось добиться некоторых результатов, движение частично нормализовалось. Но теперь к трудностям с погодой прибавилось и противодействие противника: советские самолеты, как только позволяла погода, сразу же атаковали немцев.

Командир 21-го полка СС Эдуард Дайзенхофер

Тем не менее обе армейские дивизии пошли в атаку 4 апреля, как и планировалось, несмотря на все трудности. 367-я дивизия генерал-майора Георга Зваде успешно захватила плацдарм через реку Нараевку, к юго-востоку от Рогатина, а 100-я егерская генерал-лейтенанта Виллибальда Утца создала предмостные укрепления у реки Злота Липа у Литвиново, в 10 километрах северо-западнее Подгайцев и в районе юго-восточнее Бережан. Интересно, что согласно советским отчетам, в этот день в районе Подгайцев была зафиксирована только разведка боем(!): якобы немцы безуспешно атаковали силами пехотного полка при поддержке 30 танков[37]. Дальше — больше. Командир 18-го корпуса И.М. Афонин доложил, что за этот день было сожжено и подбито 11 танков и 2 бронетранспортера, уничтожено до 300 солдат противника[38]. Впрочем, эти данные не подтверждаются немецкими источниками: 100-я егерская дивизия как раз добилась некоторых успехов, причем, согласно всем источникам, она действовала без танковой поддержки[39]. Подгайцы были взяты частями Утца уже к утру 5 апреля.