Это было не письмо. В клочок бумаги был аккуратно завернут маленький блестящий ключик. Детектив, мать твою… Сейчас я начну поиски таинственного сейфа, в котором лежат секреты террористической организации, стремящейся уничтожить жизнь на Земле. В ходе расследований и драк встречу блондинку, шпионку ФБР, трахну ее, и мы вместе станем спасать Мир. Выполнив задачу, мы, окровавленные, обнимемся и пойдем к горизонту…

Этот детектив может закончиться прямо здесь. Мне набьют морду сержанты ГИБДД, приехавшие на вызов соседей, а завтра прокурор будет иметь меня, как нашкодившего кота. При этом никаких блондинок рядом не будет. Вот и весь боевик.

Пора сматываться. Больше я уже ничего не найду. Еще одним предупреждением о том, что я задержался в этой квартире, стал писк маленького электронного будильника, который поверг меня в ужас. Семь часов пятьдесят четыре минуты. Что это за странное время выставлено на электронном будильнике?.. Хлопнув ладонью по кнопке часов, я выбрался на лестничную площадку. Кажется, незамеченным. Гвозди встали на свои места. А бумажка надорвана, — так это дети баловались. Специально ментам навредили. Сейчас каждый подросток в возрасте от шести до восемнадцати считает своим долгом подгадить полиции. Хоть в чем-то.

А вы на самом деле симпатичная женщина, Ольга Михайловна. Ваше фото на прикроватной тумбочке завораживает, как наркотик. Только почему ваше фото, а не вашего единственного и неповторимого? Я вот, к примеру, свою фотокарточку сроду не поставлю рядом с подушкой. Нарциссизмом не страдаю, какого ляда мне на свою рожу смотреть? Я ее каждое утро в ванной вижу. И, если честно, она мне порядком поднадоела. И все это потому, Загорский, что ты самому себе в зеркале объяснить не можешь, как ты дожил до тридцати лет, находишься на хорошем счету на работе и до сих пор не имеешь ни угла, ни кровати, ни тумбочки, на которую ты мог бы поставить свое фото. Чтобы вечерами, валяясь в халате на покрывале, мог лицезреть свою физиономию удачливого парня…

Когда я в половине девятого зашел на утреннее селекторное совещание к Обрезанову, в моем ежедневнике лежал аккуратно склеенный скотчем листок бумаги. Ольга Михайловна, уничтожая письмо, постаралась от души, так что на сбор мозаики я потратил все утро, отказывая себе даже в чае. Зато теперь у меня не было ни тени сомнений в том, что бегство Кореневой — не испуг истеричной женщины и не мимолетная слабость. Не знаю, насколько ее исчезновение связано с убийством Ли Чен Тена, но то, что Ольга Михайловна имела неосторожность предоставлять не только риелторские услуги, было ясно как божий день.

«Сука!

Тебе дается еще один день для расчета по долгам. Если к четвергу в кассу не будут возвращены деньги, а мне на стол не лягут известные нам обоим документы, придется взяться за тебя всерьез. Или ты забыла поездку в Бобылево? Ты вся в косяках и перед мусорами, и перед деловыми людьми, так что, если хочешь отделаться легким испугом — будь лапочкой», — значилось на склеенных кусочках бумаги.

Вот такое вот эмоциональное письмо. Любой психолог скажет, что человек, начинающий письмо обращением «сука», а заканчивающий словом «лапочка», не совсем уравновешен. Выражаясь иначе, налицо основной признак психопатии. И еще я с ходу сделал вывод о том, что автор сего опуса ранее не был судим. Тот, кого били по заднице в СИЗО резиновой палкой, никогда не скажет, что мусора — не деловые люди.

После перечисления по радиосвязи совершенных за истекшие сутки преступлений Обрезанов вывел всех оперативников в свой кабинет. Негласная практика: развод по службам. Первый вопрос, понятно, мне:

— Сергей, как там Алексей?

— В реанимации.

Что я еще мог ответить?

— Ну, там хоть…

— Состояние стабильное, — перебил я, желая побыстрее закончить тяжелый для меня разговор. — Стабильно тяжелое. Хирург сказал, что лезвие прошло в миллиметре от сонной артерии, но крови потерял Лешка слишком много.

Короткий разговор — и все разошлись. Я знал, что Обрезанов все равно попросит остаться, поэтому даже не делал попыток встать. Начиналось новое совещание. Если бы он хоть раз проявил неуважение ко мне, этих утренних встреч не было бы. Но Обрезанов прекрасно понимал и помнил, благодаря кому он обрел оперскую хватку. А благодарным он быть умел.

Он не знал, как спросить, и смущался от понимания, что я это вижу.

— Максим, не грейся. Ты меня хочешь спросить, как Гольцов оказался в той квартире?

Обрезанов медленно качнул головой.

Можно соврать. Никто и никогда не проверит. Но что-то заставило меня рассказать обо всем, включая и о несанкционированном обыске в квартире Кореневой. Бросив через стол отреставрированный документ, я вытянул из пачки Обрезанова сигарету и развалился на стуле. Максим читал недолго.

— Полагаешь, что убийство связано с этой Кореневой?

— Уверен. Хотя ничем не могу доказать. Знаю одно. У этой истории будет продолжение.

— Хочешь, подключу пару ребят для отработки авторынка? Пусть они знают, что выполняют задачу, отличную от твоей. Цель оперативно-разыскных мероприятий — выявление устойчивых криминальных связей по линии оргпреступности. Они, конечно, ничего не поймут, но землю покопают основательно. По крайней мере, ты не будешь переключаться с одного на другое.

— Что за ребята? Подпольная армия Обрезанова?

— Курсанты из школы полиции. У них как раз сейчас стажировка. Пылают активной жизненной позицией. Человека четыре, думаю, выхватить могу.

— Макс, они неделю будут баб обхаживать по кабакам, а в конце стажировки тебе такое фуфло прогонят, что мне потом за месяц не расхлебать! Нет, спасибо.

Но Обрезанов меня дослушивать не стал. Он просто набрал номер и попросил у старшего офицера школы полиции, ответственного за стажировку, четверых толковых ребят. «Дело ответственное, — сказал Обрезанов, — практика будет связана с выполнением конкретных служебных задач». Я невольно усмехнулся и махнул рукой. Тем не менее я все равно был благодарен начальнику. Другой на его месте лишь грузил бы ценными указаниями. В конце концов, если не связи Тена, то хотя бы уровень состояния бандитизма на этой маленькой земле Утренней свежести они накопать смогут.

— В каком направлении сейчас думаешь двигаться?

— Агентство недвижимости «Гарант-Риелт». Вдруг Коренева на работе и понятия не имеет, что Тен сегодня к ней не заедет?

Представился я, разумеется, парнем-рубахой, приехавшим из Хатанги для покупки жилья. Двадцать минут разговора, и я понял суть производимых здесь операций. Во-первых, мне тут же предложили внести пятьсот рублей в качестве оплаты за подбор эксклюзивного, исключительно под мои, хатангинские, запросы варианта квартиры. Заодно заключить договор на покупку жилья только в «Гарант-Риелт». В договоре предусматривались штрафные санкции вплоть до штрафов в размере ста минимальных размеров оплаты труда. Поскольку у меня за плечами юридический вуз, мне тут же захотелось посмотреть в глаза их юристу. Судя по офисному убранству, фирма-кидняк, занимающаяся околпачиванием безграмотной части населения, процветала. Не знаю, насколько добросовестно они выполняют жилищную программу Черногорска, но разорение им самим не грозит, это точно.