- С чего начнем?

Он не шелохнулся.

- Прежде всего надо кое-что обсудить. Мы должны кое-что сказать друг другу, причем это вряд ли нас порадует.

«Здорово. Почему бы тогда не пригласить посредника-седайин? Говорят, в этом году они берут недорого».

- Что именно?

«Сейчас он спросит меня, почему я оставила его в ловушке и позволила Еве уйти. Где я была и что со мной случилось».

Джафримель молчал.

Электрический свет мягко скользил по его лицу, по черному плащу. Края топорщились - его крылья выражали внутреннее напряжение. Он сохранял полную неподвижность, а когда заговорил, голос его звучал настолько мягко, насколько это вообще для него возможно.

- Тебя забрали в ад.

За этим утверждением угадывался вопрос.

Я закрыла глаза.

Что Джафримель мог знать точно и о чем догадывался?

- Было больно,- услышала я себя, как будто со стороны.

Голос казался странно невозмутимым. Так я обычно говорила о прошлом. И то сказать - я с облегчением осознавала, что все закончилось. Самое худшее позади.

Подумав об этом, я вздрогнула. Утверждая, что все худшее миновало, ты искушаешь судьбу, а это верный способ нажить новые неприятности.

- Ты брала что-нибудь у Князя? Принимала какие-нибудь подарки, угощение? Съела хоть крошку, выпила хоть глоток?

Он говорил спокойно, но с напряжением. Было заметно, что в горле у него пересохло и слова даются с трудом. Голос Джафримеля выдавал беспокойство.

- Нет.

«Вряд ли это можно назвать подарком».

Черный юмор чуть было не вызвал у меня болезненный смешок, но я его решительно подавила.

«Не смей думать об этом, Дэнни. А не то спятишь».

- Ты уверена?

Я кивнула, сжав зубы с такой силой, что они заскрипели. Интересно, не будь они, мои зубы, демонически прочными, я сломала бы собственную челюсть? Мысль, мягко говоря, неприятная.

- Значит, ты ничего не брала ни от Князя, ни от его прихвостней?

«Ну, мне ничего и не предлагали».

- Ничего.- Челюсти слегка разжались, и я смогла ответить. Глаза открывать не хотелось: тьма за веками сулила больший покой.- Он затащил меня в ад.

- И что там?

Моя щека ощутила осторожное, легкое прикосновение его мозолистых пальцев. Они деликатно скользнули вниз, к выемке на горле.

Раньше, когда я была человеком, моя шея была толще за счет более развитой мышцы, которая называется очень сложно - грудино-ключично-сосцевидная. Теперь шейный изгиб выглядел изящнее, поскольку демонические кости способны выдерживать большую нагрузку, что позволяло увеличить подвижность и гибкость мускулов за счет уменьшения мышечной массы.

Ладонь Джафримеля легла мне на шею. Большим пальцем он нежно погладил то самое место, где я чувствовала ком в горле. Я резко сглотнула, и моя кожа потерлась о подушечку его пальца. Глаза у меня широко раскрылись, и все поле прения заполнило его лицо - знакомое, но на долю секунды показавшееся угрожающе чужим.

Что могла я сказать ему? Как облечь это в слова?

- Он причинил мне боль,- прошептала я.- А потом вышвырнул. Меня подобрал Лукас.

- Он причинил тебе боль?

Джафримель повторил это тихо, спокойно, но от меня не укрылась сотрясавшая его ярость. Его глаза полыхнули, отбросив две пугающие тени. Совсем как…

Совсем как у него. У Люцифера. Как будто они могли ободрать мою плоть до костей и сжечь дотла, не оставив даже горстки пепла. Мои мускулы напряглись. Глядя ему в глаза, я судорожно вдохнула воздух и, затаив дыхание, резко кивнула в знак подтверждения.

- Расскажи мне, любимая,- прозвучал самый человечный из его голосов, мягкий, как кошачья шерстка.- Расскажи, что с тобой сделали.

Слова отказывались выходить наружу. Камнями застревали в груди, тяжело оседали в животе, тело ощущало предательскую слабость. Я вдыхала запах корицы и мускуса - насыщенный, исходивший от Джафримеля, и легкий, мой собственный. Они смешивались, образуя кокон спокойствия и постоянства. Стены поскрипывали и постанывали при соприкосновении с вихрями ауры Джафримеля: черные разводы пятнали воздух подобно растекающейся по воде нефти.

Я выдерживала его взгляд лишь потому, что за зелеными всполохами, в самом центре жаркого мрака его зрачков - не круглых, как у людей, и не узких, как у кошки, а представлявших собой нечто среднее,- виделась иная тьма.

До того как ему удалось добиться от Люцифера восстановления своей демонской силы, у него были наполненные темнотой человеческие глаза, и именно эту тьму я видела в них сейчас. Оказывается, ее не поглотил зеленый огонь, изливавшийся из его радужной оболочки. Она осталась там, за завесой зеленого света. И как я не замечала этого раньше?

- Он делал мне больно.- Неужели этот жалобный детский лепет - мой ответ? - Я не хочу об этом говорить.

Он отнял руку от моего горла, оставив ощущение прохладной пустоты, но продолжал смотреть мне в глаза.

- Не хочешь, ну и не надо.- Тон Джафримеля оставался убийственно спокойным, но я знала, что сталь в его голосе заточена не против меня.- Когда захочешь, я тебя выслушаю. Но сейчас, прошу, ответь на один вопрос: принимала ли ты что-нибудь от Князя или его пособников? Хоть что-нибудь?

«Конечно нет. Кто в здравом уме станет принимать подарки от демонов? Кроме меня, конечно».

Ведь от Джафримеля я принимала подарки бессчетное множество раз.

- Нет, Джафримель,- прошептала я,- мне там никто ничего не предлагал.

«А если ты спросишь меня об этом еще раз, я закричу».

- Он просто… мучил тебя?

Его голос хрипел, словно скребся о границы моего бесчувствия.

- Мучил так, что мне хватило. Сказала же, что не хочу об этом говорить.

Я повернулась и двинулась в сторону ванной, но неожиданно остановилась. Я вдруг снова почувствовала себя грязной, хоть и недавно отмылась.

- Мы не закончили.

Я застыла на месте. Волосы рассыпались у меня по плечам, метка пульсировала мягким бархатным жаром. Перстни искрились, моя аура восстанавливалась под целительным воздействием ауры Джафримеля. Она буквально не давала мне распасться, заботливо окутывая покровом демонической с илы. Каждая последующая волна, исходившая из шрама на плече, проникала чуть глубже, тонкие энергетические нити все плотнее стягивали края разрывов в моей защитной системе. Я чувствовала, что мои голые колени и запястья уязвимы, но тяжесть меча в левой руке помогала справиться с этим неприятным ощущением.

Правда, я никак не могла избавиться от гадливого ощущения, от вдруг нахлынувшего желания снова встать под горячую воду и тереть себя изо всех сил жесткой мочалкой. Потрясение было слишком велико. До этого момента я пребывала в состоянии оцепенения, но теперь вышла из него. От оцепенения не осталось и следа.