Как бы ни было трудно охарактеризовать любовь, нет сомнений, что чувство это испокон веков будоражило умы людей. Не так давно археологи, ведущие раскопки в иракской долине Ниффер, обнаружили древнейшее сохранившееся любовное письмо. Послание, созданное на глиняной дощечке 4000 лет назад, было, по-видимому, написано верховной жрицей своему мужу. В нем она описывает предвкушение от их предстоящей брачной ночи («Ты прекрасен, милый. Ты меня поработил. Я буду, трепеща, стоять перед тобой сегодня. Не одолжишь мне десятку до конца недели?»).[1]

Кроме того, любовь не знает культурных границ. От Амазонки до Аризоны, от Сахары до Сибири люди, живущие в абсолютно разных обществах, все, без исключения, подвержены радостям и мукам страсти. Те немногие общины, что пытались поставить любовь под запрет, неизменно терпели крах. Например, в XIX веке шейкеры и мормоны, заявляя, будто любовь является не чем иным, как завуалированным олицетворением похоти, пытались оградить своих последователей от романтических отношений. Тем не менее любовь процветала в обеих сектах, нередко превращаясь в рискованные связи на стороне, вдалеке от людских глаз.

Принимая во внимание, что любовь – явление общераспространенное, можно было бы предположить, что психологи уже давно проявляют интерес к изучению этого феномена. Однако исследования тайн человеческого сердца начались сравнительно недавно, причем начало им было положено при весьма странных обстоятельствах.

«В этом мешке всего лишь один из вас»

В 1967 году профессор Чарльз Готцингер вел лекции о науке убеждения в Государственном университете Орегона. Когда группа новых студентов Готцингера пришла на первую лекцию (лекция 113 «Основы убеждения»), их взору предстало удивительное зрелище28. За одним из столов сидел человек, полностью укрытый матерчатым мешком черного цвета. Из прорезей в нижней части мешка торчали лишь две обнаженные ноги.

Готцингер объяснил студентам, что один из слушателей захотел присутствовать на занятиях, находясь в черном мешке, чтобы его личность оставалась в секрете. Не зная имени анонимного однокурсника, студенты решили называть его просто Черный Мешок (видимо, 112-ю лекцию «Основы творчества» они благополучно прогуляли).

Лекции проходили три раза в неделю, и каждый раз Черный Мешок безмолвно сидел за своим столом. Когда же студентам необходимо было выступать с трехминутной презентацией методики убеждения, Черный

Мешок поднимался и просто стоял перед аудиторией в полном молчании. Вначале студенты были настроены враждебно по отношению к Черному Мешку. Один ткнул его зонтом, другой прицепил на спину бумажку с надписью «Пни меня», а третий пытался его ущипнуть.

Вскоре история привлекла внимание сначала местных, а затем и национальных СМИ. В аудиторию Готцингера устремились репортеры со всей Америки, легенда CBS Уолтер Кронкайт пытался взять интервью у загадочного человека в мешке, а журнал Life посвятил истории несколько страниц.

А потом стало твориться нечто необъяснимое. Спустя несколько недель студенты стали сближаться с Черным Мешком. Хотя они по-прежнему не знали, кто он и как выглядит, пощипывания и тычки уступили место сопереживанию и благосклонности. Постепенно отчуждение перерастало в доброжелательность, студенты проявляли все большую симпатию к анонимному сокурснику, вовлекая его в свою деятельность и оберегая его право на тайну личности. Когда Готцингер попросил курс проголосовать, стоит ли принудить Черного Мешка раскрыться, большинство студентов высказались против.

В день, когда курс Готцингера по методике убеждения подошел к концу, перед зданием университета собралось несколько съемочных групп, поджидавших, когда Черный Мешок покинет стены университета. Увидев это, студенты, не сговариваясь, сформировали живую стену вокруг Черного Мешка и охраняли его, пока он шел сквозь толпу репортеров. Этот эпизод тронул Черного Мешка, вынудив его все-таки произнести единственную, но запомнившуюся всем фразу: «В этом мешке всего лишь один из вас». Личность Черного Мешка и по сей день остается загадкой.

Чтобы понять, почему студенты Готцингера постепенно оттаяли к анонимному сокурснику, СМИ и общественность обратились к психологам. Однако возникла одна маленькая проблема – психологи того времени понятия не имели, как объяснить парадокс.

До 60-х годов для большинства психологов экспериментальные исследования дружбы, привлекательности и любви были почти табу. Возможно, из-за желания дистанцироваться от ненаучного взгляда Фрейда на модель психики человека, в которой чрезмерный упор он делал на секс, университеты не поощряли своих сотрудников на исследование личной жизни людей. Заход на запретную территорию мог повлечь за собой вполне реальные последствия. Так, одному профессору устроили серьезную выволочку за эксперимент, в ходе которого он спрашивал людей, дышали ли они когда-нибудь человеку в ухо, чтобы пробудить в нем страсть.20

Даже в начале 60-х годов исследователи располагали лишь крупицами знаний о том, почему люди нравятся друг другу и почему влюбляются. Испытывая некоторую неловкость из-за того, что неспособны разобраться в существе вопроса и пролить свет на загадку Черного Мешка, ученые один за другим стали сворачивать с проторенной академической дорожки и браться за исследования психологии дружбы, привлекательности и любви.

В 1975 году психолог Элейн Хэтфилд из университета Висконсина получила грант от Национального научного фонда на проведение одной из первых систематизированных программ изучения любви и притягательности. И хотя многие ученые восприняли это событие как символ перемен, далеко не все разделяли их радость. Американский сенатор Уильям Проксмайр подверг работу Хэтфилд испепеляющей критике и присудил ей премию «Золотое руно» (якобы за разбазаривание денег налогоплательщиков), заявив во всеуслышание:

Уверен, что остальные 200 миллионов американцев хотели бы сохранить некоторые вещи в тайне. Применительно к данной ситуации это означает, что мы не хотим знать, почему мужчина влюбляется в женщину и наоборот… Поэтому я обращаюсь к Национальному научному фонду: кончайте заниматься любовной ерундой. Оставьте ее для Элизабет Барретт Браунинг и Ирвинга Берлина. Воистину был прав Александр Поуп, когда заметил: «Когда незнание становится счастьем, просто безумие быть мудрым».

Но Хэтфилд продолжала невозмутимо гнуть свою линию. Одно из начальных исследований30 она провела совместно со своим коллегой Расселом Кларком из Университета штата Флориды, также занимавшимся изучением природы романтических отношений. Оно было посвящено поиску ответа на простой вопрос: если в меру привлекательный представитель противоположного пола предложит мужчине или женщине переспать, каковы его шансы на успех?

Хэтфилд и Кларк попросили пятерых женщин и четырех мужчин обращаться к совершенно незнакомым людям в университете со словами: «Я приметил вас в университетском дворе. Вы мне очень понравились. Не хотите эту ночь провести вместе?» Скрупулезно записав ответ в блокнот, экспериментаторы затем объясняли респондентам, что вообще-то проводят эксперимент из области социальной психологии, поэтому предложение продиктовано исключительно научной необходимостью (реакцию людей на такое признание экспериментаторы не фиксировали). Описывая изыскания в статье под названием «Различия полов в восприимчивости к интимным предложениям», Кларк и Хэтфилд сообщили о серьезных различиях между представителями разных полов. Ни одна из женщин, получивших от мужчин непристойное предложение, не согласилась на него. И, напротив, внушительные 75 процентов мужчин отвечали встречным вопросом: «У меня или у вас?»