После ленивого уик-энда понедельник тоже начинался вяло. Будильник с утра не прозвенел, что Эспиноза отнес на счет плохой работы механизма, а вовсе не на то, что он мог вчера забыть его завести. В итоге он отправился на работу поздно, упустив возможность поболтать сегодня по дороге с Алисой. В участке его уже ожидал Уэлбер.

— Звонил твой друг Габриэл, настаивает на том, чтобы привести сюда свою коллегу.

— Уэлбер…

— Не сработает. Малыш сказал, чтобы ты обязательно присутствовал. И просил, чтобы встречу назначили на вечер, после того, как у них закончится рабочий день.

— И кто придет?

— Он сам и его коллега.

— Его девушка?

— Не знаю. Он сообщил только, что она была на том дне рождения.

— Хорошо. Ты нашел что-нибудь по аргентинцу?

— Габриэл не уверен, что тот именно из Аргентины. Он может быть из любой страны Южной Америки. Даже может быть и из Бразилии, но притворяется иностранцем. В любом случае мы не нашли никого, кто подходил бы под описание, которое дал малыш.

— Уэлбер! Он не малыш, он просто очень испуган.

— Черт возьми, Эспиноза, но наша работа заключается не в том, чтобы утешать запуганных детей!

Такие случаи, как эта история с Габриэлом, разнообразили монотонность работы Эспинозы, работы, которая постепенно все более превращалась в рутинную возню с бумажками. И он все меньше походил на копа, который расследует преступления и выслеживает бандитов. Кражи и убийства продолжали происходить, но не они были в центре работы полиции. В стране, отмеченной резким социальным расслоением, единственной реальной работой полицейских была охрана «первого мира» от вторжения «третьего». Эспиноза это отлично понимал, как и некоторые другие сотрудники, но большая часть остальных полицейских состояла из таких же сомнительных личностей, как и те, за кем они охотились, кого арестовывали и обыскивали. На этом фоне случай, когда человеку предсказывают, что тот вдруг совершит убийство, выглядел полнейшей экзотикой.

Остаток утра Эспиноза копался в ворохе бумаг. Потом, в обеденный перерыв, он побрел на улицу, так еще и не определившись, куда именно пойдет перекусить. Солнечный свет, просачивающийся сквозь облачную дымку, мягко изливался на город. Здания, деревья, люди, все было залито светом, нигде не было тени. Эспиноза обратил внимание на человека, один ботинок которого ярко сверкал на солнце, а другой был грязен и ободран. Этот примечательный факт заинтересовал его гораздо больше, чем солнечное сияние, поскольку — в отличие от явлений природы — над этим можно было поломать голову. С какой стати некто надел один чищеный и один нечищеный ботинок? Это не может быть, думал он, двигаясь мимо пары тех мест, где обычно закусывал днем, это не может быть оттого, что человек нечаянно промочил ботинок в луже или на что-то им наступил. Второй ботинок загрязнен не случайно, видно, что с ним постоянно плохо обращались. Что же это за человек, который так следит за одним ботинком, тогда как другой у него чуть не разваливается на кусочки? Загадка вряд ли представляла интерес для кого-либо, разве что, может быть, для самого обладателя ботинок, однако комиссару она дала пищу для ума и могла занять его на долгое время. Не исключено, что он будет ломать над этим голову весь вечер. Эта мысль заставила Эспинозу ускорить шаг. Где бы побыстрей перекусить? Он дошел почти до проспекта Атлантика и только там замедлил шаги. Несколько мгновений спустя комиссар стоял перед мило улыбавшейся девушкой, которая спрашивала: «На вынос?» Он кивнул, и она положила сандвич и упаковку молочного коктейля в бумажный пакет.

Едва он вернулся в участок, как вновь позвонил Габриэл, который спрашивал, не могут ли они подойти завтра около пяти часов, сразу после работы.

— Шеф, а тебе не кажется, что это какая-то афера?

— Какая афера, Уэлбер? Никаких афер! У нас и дела-то нет пока никакого. Одни слухи и ничего конкретного.

Когда Уэлбер покинул офис, Эспиноза все же обдумал его слова. Действительно, с момента первого телефонного звонка, а еще более после их первой встречи Габриэл все время задавал тон, подталкивал их в определенном направлении. Он каждому предназначил свою роль, как если бы придумывал рассказ. С другой стороны, у комиссара не было ощущения, что парень пытается им манипулировать. Эспиноза не считал также, что тот хотя бы пытался это делать, пусть и неосознанно. Нет, Габриэла больше всего беспокоят собственные фантазии. У него нет возможности заниматься чем-либо еще.

Возвращаясь домой с работы, Эспиноза, как обычно, завернул ненадолго в универсам, где купил буханку черного хлеба, холодную мясную нарезку и выпивку. Зимой он пиву предпочитал красное вино: изящнее выглядит и полезнее для здоровья. Последнее время Эспиноза пытался ввести в свой рацион «готовые блюда», для чего периодически покупал сухой суп в стаканчиках. Это было частичным результатом стремления свести домашние хлопоты к минимуму. Но избавиться от нормальных тарелок, чашек и столовых приборов ему пока не удалось. Все же он не привык есть из пластмассовой посуды.

Алиса сидела на скамейке перед домом, в то время как Кнопка, в которой от кнопки было одно лишь имя, старательно наблюдала за мячом, которым играла во дворе ребятня. Девочка и собака, завидев Эспинозу, бросились ему навстречу.

— Как хорошо, что ты пришел! А у меня новость! У нас приплод! Три мальчика и одна девочка.

— О чем это ты толкуешь, милая?

— О твоей собаке, конечно.

— Какой собаке?

— Лабрадоре.

— Что?

— О лабрадоре. Ты не знаешь, что такое лабрадор?

— Порода собак.

— Правильно. Разве мы не согласились, что ты одинок и тебе нужна собака?

— Нет, мы не согласились. Это ты сама так решила.

— Но ты ничего не возразил!

— Что не значит, будто я согласен.

— Эспиноза, они такие чудесные! Песочного цвета. Хозяин сказал, я могу выбрать самая первая.

Кнопка, будучи пойнтером и привыкнув основную информацию об окружающем мире получать с помощью нюха, начала принюхиваться к магазинным пакетам.

— Родились только позавчера. Они такие прелестные!

— Представляю себе.

— И хозяин сказал: пойнтер и лабрадор чудесно подружатся.

— И что, по-твоему, тот несчастный, кто на свою голову оказался здесь, будет делать с этим лабрадором?

— Ты ничего не будешь делать! Это он будет о тебе заботиться. Он будет твоим другом, будет спать с тобой вместе и вилять хвостом, когда ты возвращаешься домой, и еще защищать квартиру…

— А кто будет за ним ухаживать?

— Я же сказала, что буду присматривать за ним. Я буду выводить его гулять, купать, водить к ветеринару, все-все! В субботу мы пойдем посмотреть на него. Это здесь же, рядом, в Пейшото. Щенки будут с матерью, пока они не смогут есть сами. Так что ты найди время, чтобы сходить и выбрать. Только не говори ничего, пока не их увидишь.