– По-моему, здесь речь идет о механике и, в частности, о металлических конструкциях.

Сердце Гюстава застучало так, что его прошиб пот. Он внезапно понял, почему чертеж показался ему знакомым. Ему уже доводилось видеть почти такой же, только менее подробный, в другом манускрипте, в котором также говорилось о железе. Эта рукопись и теперь хранилась на верхнем стеллаже в его кабинете, прямо над его головой, несколько десятков ветхих страничек, испещренных странными записями и рисунками, сделанными рукой человека, доживающего свои последние дни. Так и не разобравшись толком в этих двусмысленных каракулях, Дюпре поставил манускрипт на полку и забыл о нем на многие годы.

Кровь гулко стучала у Гюстава в висках, ему казалось, что сердце вот-вот лопнет от переполняющей его радости. Он готов был вскочить и немедленно достать эту старинную рукопись с полки, чтобы убедиться в своей правоте.

Усилием воли подавив приступ щенячьего восторга, Дюпре взял себя в руки и спокойно попросил Адриана пригласить посетителя войти. Знания секретаря он собирался использовать при переводе записей с арабского на французский, но посвящать юнца в суть манускрипта в его планы, разумеется, не входило. Лавры первооткрывателя многовековой научной тайны должны были достаться только одному ему, Гюставу Дюпре, и увековечить это имя, сделав его обладателя богатейшим человеком в мире.

Из камина доносилось негромкое потрескивание угольев. От чашки, стоявшей на столике возле кровати, исходил дразнящий аромат шоколада. Этот диковинный густой напиток Диана впервые отведала три дня назад, когда сидела с Дэниелом в саду, болтая о разных пустяках. Горячий шоколад ей так понравился, что она стала пить его с тех пор каждое утро, прямо в постели, наслаждаясь теплом в спальне и строя догадки о том, как пройдет ее новый день в этом гостеприимном доме.

Затем в спальню входила служанка. Умывшись и одевшись с ее помощью, Диана спускалась в столовую завтракать. К ней присоединялась Жанетта, и они обсуждали свои планы. Дэниел ни разу не присутствовал при их утренней беседе, он с раннего утра уезжал из дома по делам.

Случалось, что Диана завтракала одна, и тогда она отправлялась на прогулку по близлежащим улочкам и переулкам, покидая дом через черный ход. Смешавшись с толпой прохожих, Диана чувствовала себя дерзкой и зрелой женщиной и преисполнялась самоуверенностью и гордостью.

Она взяла со столика хрупкую фарфоровую чашечку, с наслаждением вдохнула своеобразный аромат напитка и сделала первый глоток. Горьковато-сладкая на вкус экзотическая субстанция, доступная лишь богатым, вселяла в пьющего ее чувство довольства и благополучия. Как и многое другое в этом роскошном доме, какао было прекрасным источником чувственного наслаждения.

Но привыкать к нему бедной девушке было опасно. Ведь, став обыкновенной гувернанткой, она могла страдать без этого милого пустяка, к которому успела привязаться, и остро ощущать свое униженное положение.

Диана откинула одеяло и вскочила с кровати. Нежиться, как королева, ожидающая помощи прислуги, она сегодня не собиралась. Быстренько расчесав шелковистые волосы и уложив их на затылке в пучок, она взглянула в зеркало и осталась вполне довольна собой.

Вопреки ее ожиданиям завтракать одной ей на этот раз не пришлось. За столом сидели Поль и Дэниел Сент-Джон, они о чем-то тихо разговаривали. Заметив Диану, дворецкий встал и ушел. Она подошла к буфету и стала накладывать в тарелку булочки и пирожные, чувствуя спиной изучающий взгляд Дэниела. Изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, она подошла к столу и села напротив него. Он налил ей в чашку кофе из большого серебряного кофейника и спросил:

– Как вы находите Париж? Не нуждаетесь ли в чем-нибудь?

Диана усмехнулась и в тон ему спросила:

– Не обижают ли вас здесь? Хорошо ли вы учитесь?

От изумления у Дэниела полезли глаза на лоб, подобной дерзости от нее он явно не ожидал. Диана язвительно намекнула ему, что с ней пора уже разговаривать как со взрослой. Заметив его замешательство, она удовлетворенно улыбнулась и промолвила:

– Хотя сейчас мы и не в школе, месье, вы можете продолжать задавать мне вопросы.

– Тогда ответьте, всем ли вы довольны, – усмехнувшись, сказал Дэниел.

– Да, месье. Мы с вашей сестрой прекрасно проводим время: ездим по городу, а также регулярно посещаем магазины и салоны. В Париже мне все внове, а потому наши прогулки служат и своеобразной школой. Надеюсь, полученные здесь уроки помогут мне, когда я стану гувернанткой в Англии.

– Безусловно, в этом вы правы. Изысканные манеры существенно увеличат ваши шансы получить хорошее место, – согласился с ней Дэниел. – Не исключено, что вас возьмет к себе какой-нибудь богатый аристократ.

– Я бы предпочла служить в состоятельной, но не в аристократической семье, – подчеркнула Диана.

– Не станем загадывать, я уверен, что вам обязательно улыбнется удача, – уклончиво ответил Дэниел.

Диана не нашла, что на это сказать, и занялась едой.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Стараясь не обращать внимания на его изучающий взгляд, Диана тщательно пережевывала пищу, запивая ее кофе. Но помимо ее желания в голове у нее звучали предостережения мадам Леблан, странным образом ассоциирующиеся с неожиданным приходом Дэниела в ее спальню в день их приезда. Тогда он тоже смотрел на нее очень пристально, повергая ее в оцепенение и лишая способности сопротивляться. Вот и теперь она чувствовала, как снова погружается в оторопь и недоумение.

Диана оторвала взгляд от тарелки, отогнав это наваждение, и пролепетала:

– Честно говоря, месье, порой мне кажется, что я все еще нахожусь в интернате.

– Надеюсь, что в моем доме несколько более комфортные условия, – сказал Дэниел. – Не обижайтесь на мою сестру, если она докучает вам советами и наставлениями. Роль опекуна доставляет ей подлинное удовольствие. Ведь прежде ей ни о ком не доводилось заботиться.

– Вы с Полем разговаривали по-английски, когда я вошла сюда, – сказала Диана, желая как-то ослабить возникшую между ними напряженность. – Он англичанин?

– Да, – сказал Дэниел, кивнув.

– А вы? Он говорит по-французски с легким акцентом, а вы абсолютно чисто.

– Я гражданин мира, хотя и родился во Франции, – с улыбкой ответил Дэниел. – Но поскольку я прожил много лет в англоязычной среде, то склонен считать себя скорее англичанином, чем французом, хотя свободно владею обоими языками.

– Вы много путешествовали по свету? Как это интересно! – воскликнула Диана. – А где вы были в годы войны?

– Главным образом на Ближнем Востоке, но бывал и в Вест-Индии. В Европу в те смутные годы я почти не заезжал, – сказал Дэниел.

Но это было не совсем верно, один раз в год он обязательно возвращался во Францию, и, как подозревала Диана, не только для того, чтобы проведать ее в Руане и внести за нее очередной взнос. Дэниел редко рассказывал ей о себе, поэтому она воспользовалась его внезапной словоохотливостью и задала давно мучивший ее вопрос: