— А Барбара Хэттер?

— Она — другое дело. — Похоже, у инспектора Тамма развилась сильная привязанность к поэтессе. Он глотнул пива, облизнул губы и горячо отозвался на вопрошающий взгляд актера. — Барбара чудесная женщина, мистер Лейн! Вполне разумная. Если она и не любит глухонемую, то, по словам остальных, жалеет ее, пытается пробудить в ней интерес к жизни — короче говоря, ведет себя как настоящая женщина с сердцем в груди.

— Ваше сердце она, во всяком случае, завоевала. — Лейн поднялся. — Пошли, инспектор. Подышим воздухом.

Тамм встал, ослабил ремень и вышел вместе с актером на маленькую улочку. Они зашагали назад к садам. Лейн погрузился в раздумье, его глаза затуманились, а рот плотно сжался. Тамм молча шел рядом.

— Насколько я понимаю, Конрад и его жена не слишком ладят, — заговорил актер, опускаясь на скамейку. — Садитесь, инспектор.

Тамм повиновался, как человек, уставший думать.

— Живут как кошка с собакой. Марта Хэттер говорила мне, что собирается забрать детей из этого кошмарного дома, как только сможет. Я узнал кое-что интересное о ней от мисс Смит, сиделки Луизы. Пару недель назад Марта поцапалась со старой леди. Вроде бы миссис Хэттер шлепала детей, а Марта назвала ее злобной старой каргой и сказала, что желает ей смерти, — знаете, как ведут себя женщины, когда выходят из себя. Они едва в волосы друг другу не вцепились. Мисс Смит увела из комнаты мальчиков — оба перепугались до смерти… Марта кроткая, как овечка, но если ее разозлить… Мне жаль, что ей приходится жить в этой психушке. Я бы не хотел, чтобы мои дети росли в такой обстановке.

— А миссис Хэттер — состоятельная женщина, — пробормотал Лейн, словно не поняв смысла монолога Тамма. — Возможно, мотивом служат деньги… — Он становился мрачнее с каждой минутой.

Снова наступило молчание. В саду было прохладно; из деревушки доносились звуки смеха. Инспектор скрестил руки на груди, наблюдая за лицом актера. То, что он увидел, вероятно, разочаровало его, так как он проворчал:

— Ну, мистер Лейн, каков вердикт? Видите хоть немного света?

Друри Лейн вздохнул, печально улыбнулся и покачал головой:

— К сожалению, инспектор, я не сверхчеловек.

— Вы имеете в виду, что…

— Я имею в виду, что у меня нет никаких идей относительно того, кто отравил эгног. Нет даже перспективной теории. Для плодотворных гипотез недостаточно фактов.

Тамм помрачнел. Он ожидал и опасался подобного ответа.

— А какие-нибудь рекомендации?

Лейн пожал плечами:

— Только одно предупреждение. Отравитель всегда останется таковым. Несомненно, будет еще одно покушение на Луизу Кэмпион. Конечно, не сразу, а когда отравитель сочтет себя в безопасности…

— Мы сделаем все, чтобы это предотвратить, — не слишком уверенно заявил инспектор.

Старый актер неожиданно поднялся во весь рост, Тамм смотрел на него с удивлением. Лицо Лейна было бесстрастным — четкий признак того, что в его голове забрезжила идея.

— Как я понял, инспектор, доктор Мерриэм взял образец эгнога из лужи на линолеуме столовой?

Тамм кивнул, с любопытством глядя на актера.

— А медэксперт проанализировал образец?

— Ах, вы об этом! — Инспектор расслабился. — Да, доктор Шиллинг протестировал его в лаборатории.

— И представил рапорт о своем анализе?

— Что вас гложет? — удивился Тамм. — Тут нет ничего таинственного. Конечно, он доложил о результате.

— И сообщил, что в эгноге содержалась летальная доза яда?

Инспектор фыркнул.

— Летальная? По словам дока, в напитке было достаточно яда, чтобы прикончить целую дюжину женщин.

Обстановка разрядилась. Лицо Лейна приняло обычное приятное выражение, но Тамм увидел в серо-зеленых глазах легкое разочарование.

— Все, что я могу предложить в качестве скудной награды за ваше долгое путешествие, инспектор, — сказал мистер Друри Лейн, — это внимательно наблюдать за Безумными Хэттерами.

Воскресенье, 5 июня, 10.00

Поначалу дело Хэттеров развивалось медленно. Преступления и события не следовали одно за другим, стуча роковым молотком. Но в самой этой медлительности ощущалось нечто неумолимое, как ход колесницы Джаггернаута.[24]

Столь неторопливая эволюция казалась многозначительной, хотя тогда еще никто, включая мистера Друри Лейна, не приближался к истине. Исчезновение Йорка Хэттера в декабре, обнаружение его мертвого тела в феврале, попытка отравить слепую и глухонемую женщину в апреле, а потом, менее чем через два месяца, солнечным июньским воскресеньем…

Лейн, пребывающий в своем убежище над Гудзоном, забыл о деле Хэттеров и визите инспектора Тамма. Газеты постепенно утрачивали интерес к попытке отравления, покуда воспоминания об инциденте окончательно не исчезли с их страниц. Несмотря на добросовестные усилия инспектора, не было открыто абсолютно ничего указывающего на какую-либо конкретную персону, как на отравителя. Возбуждение спадало, и полиция расслабилась. Но вот наступило 5 июня.

Мистера Друри Лейна известили о случившемся по телефону. Он лежал на крыше замка, подставив солнцу нагое тело, когда старый Куоси, запыхавшись, поднялся по кривой лестнице башни.

— Звонит инспектор Тамм, мистер Друри! — проскрипел горбун. — Он… он…

Встревоженный актер быстро сел.

— В чем дело, Куоси?

— Он говорит, — пропыхтел старик, — будто что-то произошло в доме Хэттеров.

Лейн склонил вперед загорелое тело и приподнялся на корточки.

— Значит, это наконец случилось, — медленно произнес он. — Когда? Кто? Что сказал инспектор?

Куоси вытер вспотевший лоб.

— Он не сказал… Он орал в трубку. На меня еще никогда в жизни так не…

— Куоси! — Лейн встал. — Говори быстро!

— Да, мистер Друри. Он сказал, чтобы вы немедленно ехали в дом Хэттеров на Вашингтон-сквер. До вашего прибытия все оставят нетронутым.

Лейн уже спускался по лестнице.

Через два часа черный лимузин Лейна, ведомый усмехающимся молодым человеком, которого актер называл Дромио[25]— он был верен привычке давать прислуге шекспировские имена, — лавировал среди транспорта на Пятой авеню. Когда они пересекли трамвайные рельсы на Восьмой улице, Лейн увидел большую толпу в парке на Вашингтон-сквер, разгоняемую полицией и препятствующую проезду через арку. Двое полицейских на мотоциклах остановили Дромио.