Фрита и ее отец вели жаркий спор у печи. Оттуда долетал высокий девичий голос, но слов Элспет разобрать не могла. Наконец Графвельд кивнул головой, и Фрита вернулась к гостям.

— Элспет, — заговорила она, — мы с отцом все обсудили. И считаем, что одной, даже со спутниками, тебе там будет грозить страшная опасность. Мы знаем местность вокруг горы лучше тебя, знаем, где таится угроза. Ото льда тебя не убережет даже меч. — Она посмотрела на правую руку Элспет. Меча в ней уже не было, хотя ладонь и запястье продолжали светиться, и это зрелище вызывало у лесной жительницы благоговейный ужас. — Отец позволил мне сопровождать вас. Я отведу вас к Огненной горе.

Выход назначили на следующее утро. По мере приближения этого момента Эдмунд все сильнее тревожился: сначала Элспет яростно настаивала, что это путешествие необходимо, а теперь выглядела совершенно безучастной. Она выслушала все предостережения Графвельда о таящихся впереди опасностях, не выказав никакой тревоги, хотя Эдмунд не находил себе места от волнения, Фрите тоже было не по себе. Даже лихой Кэтбар долго беседовал с углежогом, засыпая его вопросами о дороге и местности. Эдмунд с облегчением услышал о намерении Фриты идти с ними, но Элспет обошлась двумя-тремя учтивыми словечками благодарности, словно ей было все равно, будет у нее помощь или нет.

Они оделись так же, как Фрита и ее отец: штаны из кожи, меховые сапоги с широкой подошвой, шапки и тяжелые шубы, которые Фрита называла hafnar-feldr, сшитые из волчьих шкур. Впервые с тех пор, как он оказался в Снежных землях, Эдмунд убедился, что может идти не спотыкаясь, не проваливаясь, не ежась и не дрожа: широкие подошвы сапог помогали держаться на снегу, а теплый мех спасал от мороза. Графвельд щедро снабдил их едой и одеялами. Прощаясь с Фритой, он долго что-то ей втолковывал — видно, давал последние ценные наставления. Из вчерашнего разговора Эдмунд сумел понять достаточно, чтобы догадаться, что она возвращается туда, где потеряла мать, и восхищался мужеством девушки, не говоря о готовности к такой жертве Графвельда. Фрита не скрывала, что боится горы, которую она называла Эйгг-Локи, однако Эдмунд видел, как у нее загорались глаза, стоило зайти речи о путешествии. Что это — страсть к приключениям или простое любопытство? Оглянувшись напоследок, они увидели на краю поляны бородатого углежога, махавшего им на прощание рукой. Эдмунд вспомнил свою матушку, отославшую его из дому, когда почувствовала опасность, и поклялся, что ни перед чем не остановится, лишь бы вернуть Фриту ее батюшке живой и невредимой.

— Ничего не скажешь, разумный человек, — сказал о Графвельде Кэтбар, шагая по снегу. — Правда, на него сильно действуют всякие приметы и прочая чепуха. Но все равно он дал мне несколько полезных советов, как избежать большой беды. Да и у дочки его, сдается мне, есть голова на плечах.

Нынче Кэтбар шагал легче, хотя все еще медленно. Фрита и Элспет ушли вперед, и ему приходилось опираться о плечо Эдмунда. Впрочем, он старался не показывать свою слабость, никто из четверых не осмеливался о ней заговорить.

— Сказал Графвельд что-нибудь про меч? — спросил у Кэтбара Эдмунд.

— Меч удивил его не так сильно, как я предполагал, — отвечал воин. — Он все допытывался, откуда этот меч у Элспет, и требовал от меня клятвы, что он не служит черной магии. Я убеждал его, что меч попал к девочке от человека, которому я полностью доверяю, а черная магия здесь вообще ни при чем: я сам видел, как она разит им недругов. Тогда он призвал в помощь нам всех богов. — Кэтбар усмехнулся. — Надеюсь, парень, боги и впрямь помогут нам поскорее воротиться назад!

Сначала Фрита вела их быстро и уверенно, но, когда чаща стала редеть и впереди забелела снежная равнина, ее шаг замедлился. Элспет напряженно озиралась, в руке у нее поблескивал меч, разгораясь все сильнее по мере того, как меркнул солнечный свет. Эдмунд начал искать в лесу чужие глаза, но пока что им ничто не угрожало: под снегом сновали мохнатые создания не крупнее мыши. Среди ветвей перелетали птицы, и только. Тем не менее Фрита все сильнее тревожилась.

— До льдов уже близко, — предупредила она. — Когда лес останется позади, нас будут подстерегать расселины, припорошенные мелким снежком, — Uminni-giar…

— «Места забвения», — перевел Кэтбар. — Провалишься в такую — поминай как звали.

На опушку они вышли уже в сумерках. Сначала деревья расступились, их затопил красный свет заката, потом впереди простерлась белая пустыня, на которой не за что бывало зацепиться взгляду. Слева тянулась на север черная полоса леса, далеко впереди серели горы, накрытые облачными шапками.

Элспет хотела было идти вперед, но Фрита удержала ее.

— Нам на север, вдоль леса, — объяснила она. — Эйгг-Локи находится на северо-востоке отсюда, поэтому мы можем заночевать в лесу.

Элспет огорченно вздохнула, но послушно свернула и зашагала вдоль леса, хотя Эдмунд видел, как вожделенно она поглядывает на виднеющиеся справа горы. Сам он был только доволен тем, что они не удаляются от леса. Снежная пустыня была такой необъятной, такой безжизненной, что о ночевке там невозможно было и помыслить. Он снова сосредоточился на поиске чужого взгляда. И вдруг замер. Среди деревьев позади него стелились по снегу знакомые хищные силуэты. То были уже не мыши и не лисы, а…

— Волки! — крикнул он.

Все остановились. Кэтбар выхватил меч, Фрита вставила в лук стрелу. Но из-за деревьев никто не показывался.

— Ты уверен? — спросил Кэтбар, помедлив.

Эдмунд утвердительно кивнул. Он чувствовал приближение волков. На мгновение он позаимствовал зрение одного из них: зверь бежал вместе со своей белошерстной стаей, зорко глядя вокруг, соблюдая безопасное расстояние. Кое-что в этот раз обстояло, впрочем, не так: волк не был голоден, он просто соблюдал бдительность.

— Эдмунд! — окликнула его Элспет. — Ты не можешь узнать, где они? Нам надо идти!

Эдмунд напрягся.

— Они не собираются на нас нападать — пока, — выдавил он. — Но до них рукой подать. Боюсь, они нас преследуют.

Они двинулись дальше, еще осторожнее и медленнее, чем раньше. Фрита шла теперь следом за Эдмундом.

— Thu hefr andar-auga? Ты ясновидящий? — спросила она. Он кивнул, она широко распахнула синие глаза. — Никогда таких не встречала, — призналась она уважительно.

Фрита снова возглавила цепочку. Оставалось надеяться, что она не потеряет к нему доверия после его признания в своем редком даре. Так уже неоднократно случалось. Ее мнение было для него небезразлично, хотя он затруднился бы объяснить почему.

Полоса леса круто поворачивала на северо-восток. Уже почти совсем стемнело, снежная равнина превратилась в серое покрывало без конца и края, лес — в черную стену. Фрита остановилась.

— Мы подошли к кромке леса, — сказала она. — Можно свернуть в него и расположиться на ночлег — если это безопасно. Что скажешь, Эдмунд?

Эдмунд осторожно позаимствовал зрение у кого-то из волков. Звери по-прежнему крались за ними по пятам, но от них не исходило свирепости, их не мучил голод. Что улавливал он в их хищных желтых глазах? Пожалуй, нечто вроде интереса. Будь волки людьми, он бы назвал это чувство тревогой.