Элспет постанывала во сне. Эдмунд, морщась от боли во всем теле, выбрался из-под шкур и подошел к ней. Одного прикосновения к ее плечу хватило, чтобы она очнулась и уставилась на него широко распахнутыми глазами.

— Какая лютая ненависть! Я этого не вынесу… — пролепетала она.

— Ты бредишь, Элспет? Что еще за ненавистники?

Глядя на него, она постепенно пришла в себя.

— Сама не пойму… Мне снился пожар… Все вокруг пылало, какой-то человек падал вниз, там еще был Клуаран. Но зачем ему?.. — Ею владело недоумение; наконец, сделав над собой усилие, она села на тюфяке и помотала головой, собираясь с мыслями. — Ты прав, — пробормотала она, — это был всего лишь сон. — Она встала. — Полюбуйся, Эдмунд, постель Кэтбара пуста! Не иначе, ему здорово полегчало.

Они обулись и заторопились наружу. Морозный воздух полоснул Эдмунда по лицу. За ночь навалило свежего снега, но перед хижиной уже была расчищена и накрыта соломенными циновками небольшая площадка. Кэтбар, восседая на пне, точил о камень свой меч. Накануне Фрита срезала его обугленную одежду, и теперь он кутался в тяжелые шкуры. Горло его было замотано, правая рука, густо обмазанная зеленой мазью, наоборот, оставалась на морозе, иначе он не смог бы трудиться. Но холода воин как будто не замечал. Пострадавшей рукой он пользовался неловко, зато старался не горбиться и встретил Эдмунда с Элспет подобием улыбки. Лицо его было изуродовано рубцами, но уже не того страшного багрового цвета, как накануне.

— Как видите, я опять на ногах, — прохрипел он. — Эта девушка — большая мастерица по части мазей! Да и как иначе, когда у папаши такое ремесло! — И он указал на печь на другой стороне поляны. Там возился бородатый Графвельд. — Он — углежог, — объяснил Кэтбар. — Держу пари, ему тоже случается обжигаться.

Под звуки голоса бравого вояки Графвельд выпрямился и окликнул их густым басом, указывая на хижину.

— Он говорит, что в такой одежке вам лучше бы спрятаться внутри, — перевел Кэтбар. — Его дочь готовит нам кое-что потеплее. Еще он говорит, что если мы погостим у него еще денька три-четыре, то будет готов для продажи его древесный уголь, и он сможет пойти с нами в ближайшую деревню. Оттуда мы доберемся до побережья и отправимся на корабле восвояси.

— Невозможно! — не выдержала Элспет.

Эдмунд поддержал ее ретивыми кивками.

Прошлой ночью Графвельд уступил им свое ложе, накормил ужином пятерых, имея еды только на двоих. Мыслимо ли стеснять его еще целых три дня?

— Что еще нам остается? — возразил Кэтбар. — Он предупреждает, что до деревни целых два дня пути, и дороги туда нет.

— Будь добр, скажи ему, — молвил Эдмунд, — что мы бесконечно признательны ему за помощь, но не можем так долго злоупотреблять его гостеприимством. Сдается мне, я разберусь, как отсюда выбраться.

Он уже устремил свой мысленный взор в густую лесную чащу, отыскивая чужие глаза, но пока еще ничего не нашел, не считая парочки птиц.

— Я сумею выйти к деревне, — убежденно добавил Эдмунд.

Кэтбар пожал плечами, встал и заковылял по снегу к Графвельду, снова принявшемуся за свою работу. Элспет взяла Эдмунда за руку. Ее лицо выражало непоколебимую твердость.

— Эдмунд, — произнесла она через силу, — вам с Кэтбаром лучше идти в деревню, а мне туда пути нет. У меня другая дорога.

— То есть как? — От неожиданности у Эдмунда сорвался голос. — Одна?! Куда тебя несет?

— Сама еще не знаю. — Голос Элспет был тверд, но она отводила глаза, косясь на свою правую ладонь. — Ну да ничего, скоро все выяснится.

Он собирался возразить, но тут из-за хижины появилась Фрита с длинным ножом и с кровью на руках. Она двигалась легко, с развевающимися на ветерке светлыми локонами. Эдмунд обратил внимание на широкие подошвы ее сапог, благодаря которым она не проваливалась в рыхлый снег.

— Al-gerr! — позвала она отца. Увидев Эдмунда и Элспет, она улыбнулась и произнесла еще несколько непонятных слов.

— Она благодарит нас за волчью шкуру, — объяснила Элспет, видя вопросительный взгляд Эдмунда.

Фрита утвердительно кивнула.

— Ja. Thenk fur vulf, — произнесла она отчетливо.

Она отвела их в тесный, не слишком благоуханный сарай за хижиной, полюбоваться двумя свежими шкурами и взглянуть на другие, которые она уже разрезала, чтобы сшить одежду для гостей. Эдмунду было стыдно, что ей приходится так из-за них возиться, но, когда он попытался сказать об этом, она твердо ответила через Элспет, что не может позволить своим гостям околеть от холода.

— Еще она говорит, что мы можем помочь ей, — добавила Элспет.

Фрита повела всех троих на поляну перед хижиной, усадила на пни, закутала в шкуры и поручила работу: шитье костяными иглами. Эдмунд ничем подобным прежде не занимался и вынужден был то и дело прерываться, чтобы подуть на немеющие пальцы или распустить неудачные стежки. Фрита и Элспет щебетали за работой, и Эдмунд с удивлением обнаружил, что способен с грехом пополам понимать речи Фриты. Та и слышать не желала о том, чтобы отпускать их одних. Графвельду требовалось еще несколько дней, чтобы получить новую партию угля, но, коли им так не терпится идти дальше, она готова стать их провожатой. С непривычки соваться в лес одним было слишком опасно.

— Волки нам не страшны, — храбрилась Элспет.

Фрита на это только качала головой, ее синие глаза глядели серьезно. Оказалось, опасность не исчерпывалась волками.

— Попадете в vakar — полыньи во льду. Очень опасно. А еще… — Она указала на восток. — Eigg Loki.

Элспет ахнула. Фрита увлеченно описывала страшную огненную гору, некогда изрыгавшую пламя и расплавленную породу; теперь в горе обитали духи, которым ничего не стоило заманить путников к себе в преисподнюю…

Но Эдмунд знал, что происходит. Ладонь Элспет слабо засветилась, лишь только прозвучало название горы. Девочка выронила иглу и устремила взгляд на восток, словно внимая не голосу Фриты, а другому, неведомому.

— Вот куда мне предстоит отправиться! — прошептала она.

«Я сильно горевал перед уходом. За прежнюю свою жизнь мне пришлось много скитаться. С тяжелым сердцем простился я с женой и сыном, уверенный, что больше не свижусь с ними. Но моему сыночку, моему неугомонному Скворушке, захотелось идти со мной.

— Там всего-то и есть что лед, да волки, да смертельный мороз! — говорил я ему.

Но он ничего не желал слышать. В конце концов я дрогнул, жена тоже.

— Иди, — сказала она. — Мы оба отправимся с тобой».

— От этого меча у тебя совсем помутилось в голове! И думать об этом не смей! У вас обоих одна дорога: прямиком домой!

Обожженная физиономия Кэтбара пылала, на рубцы от огня страшно было смотреть, но такого решительного тона Элспет не слыхала от него ни разу после того, как их похитили из Венты-Булгарум. Они стояли втроем перед хижиной Графвельда. Услышав о намерении Элспет, Кэтбар вскочил и разбушевался: он отказывался садиться, хотя видно было, как трудно ему держаться на ногах. Девочка пыталась объяснить, что назад ей никак нельзя, что гора — это то самое место, куда ей необходимо отправиться, но воин ничего не желал слушать.