Женщина мешала Райтену. И все же он пока не убил ее. И не позволял другим пиратам пользоваться ею, приберегая для собственных нужд. Если бы она умерла, ни одна из женщин, захваченных на разграбленных кораблях, не удовлетворила бы капитана.

– Ты все еще думаешь, что по-прежнему горда духом, женщина? – властно спросил Райтен.

– Нет.

– А хочешь попробовать опять ткнуть меня носом во что-нибудь, а?

– Нет.

Отвечала она холодно и тихо.

Ее спокойствие колебало непрочные границы, не позволяющие прорваться гневу Райтена. Из-за распухшей шеи все еще страшно болела голова, и чувство униженности после нанесенного Чоликом оскорбления не покидало капитана.

Он снова подумал о том, как старый жрец едва не расправился с ним, доказав, что отнюдь не является трясущимся дряхлым дураком, каковым всегда считал его Райтен. Капитан пиратов потянулся к длинношеей бутылке с вином, стоящей на невысокой тумбочке у кровати. С захваченных кораблей он и его команда забирали не только золото и серебро.

Откупорив бутыль, Райтен влил в себя немалую порцию вина темно-бордового цвета. Густая струя обожгла глотку, едва не перекрыв дыхание, но все же благополучно отправилась к желудку. Он утер рот тыльной стороной ладони и взглянул на женщину.

Она стояла в простой сорочке, босиком. После заданной ей однажды порки она и не мыслила покидать комнату без разрешения. Или просить на то позволения.

Райтен загнал пробку обратно в бутылку.

– Я никогда не спрашивал твоего имени, женщина.

Ее подбородок слегка приподнялся, и на миг ее глаза впились в его, но тут же снова потупились.

– Ты желаешь знать мое имя?

Райтен ухмыльнулся:

– Если бы я хотел, чтобы у тебя было имя, я бы его тебе дал.

Щеки женщины вспыхнули от внезапной злости и замешательства, она почти потеряла контроль над собой, однако заставила себя проглотить и это. Синяя жилка на ее шее неистово пульсировала.

Схватив одеяло, Райтен утер им лицо и резко соскочил с кровати. Он надеялся, что выпил достаточно, чтобы уснуть, но что-то не получалось.

– Ты была важной особой в Западных Пределах, женщина?

Райтен натянул штаны. По привычке он оставлял меч и нож под рукой, но взгляд женщины никогда не останавливался на оружии надолго. Она знала, что это приманка и ей нельзя поддаваться искушению.

– Я не из Западных Пределов, – ответила она.

Пират накинул рубаху. Остальная одежда у него была на корабле – как и горячая ванна, потому что мальчишка-юнга прекрасно знает, что его ждет, если он позволит воде остыть.

– Откуда тогда?

– Из Араноха.

– Лат Голейн? Да, я заметил у тебя небольшой акцент.

– С севера Лат Голейна. Мой отец вел дела с городскими купцами.

– Какие такие дела?

– Он был стеклодувом. Делал самые прекрасные вещи в мире. – Голос женщины дрогнул.

Райтен смотрел на нее с холодным бесстрастием, понимая, откуда исходят такие эмоции. И, зная это, он не мог не повернуть еще раз нож в старой ране:

– Где твой отец сейчас?

Губы ее задрожали.

– Твои пираты убили его. Безжалостно.

– Он наверняка оказывал сопротивление. А насчет милосердия – так я им его не позволяю. – Райтен пригладил взъерошенные волосы пятерней.

– Мой отец был стар, – заявила женщина. – Он не мог ни с кем драться. Он был добр и мягок, его незачем было убивать.

– Убивать? – Райтен швырнул ей слово обратно. В два быстрых шага преодолел он разделяющее их пространство. – Мы пираты, женщина, а не кровавые убийцы, и я научу тебя говорить о нашей профессии вежливо.

Она не взглянула на него. В глазах набухали слезы страха и сбегали тонкими ручейками по избитому лицу.

Погладив женщину костяшками пальцев по щеке, Райтен наклонился к ней и прошипел в ухо:

– И со мной ты тоже будешь разговаривать вежливо, или я вырву этот язык и натравлю на тебя своих морских волков.

Голова женщины качнулась к нему. Глаза вспыхнули, отражая бушующий в камине огонь.

Райтен ждал, размышляя, что она скажет теперь. Женщина молчала, и он продолжил дразнить ее:

– Твой отец умер достойно? Что-то я не припомню. Сражался ли он или издох, завывая, как старуха?

– Будь ты проклят! – вскрикнула женщина. И бросилась на него, взмахнув кулачком правой руки. Не сходя с места, Райтен поймал слабый кулак, полностью исчезнувший в его ладони. Она дернулась, попытавшись ударить мужчину в пах. Капитан пиратов чуть повернул ногу, и удар пришелся в бедро. Потом он повел плечами и наотмашь хлестнул дерзкую по лицу.

Удар был такой силы, что отбросил женщину к стене. Оглушенная, с закатившимися глазами, она, неуклюже подвернув ноги, сползла на пол.

Райтен облизал разбитые о ее зубы костяшки. Боль дала ему ощущение полноты жизни, а вид беспомощно раскинувшегося перед ним тела позволил почувствовать, что он вполне владеет собой. Шея все еще саднила, но свое унижение он уже разделил с женщиной, пусть она о том и не подозревала.

– Я убью тебя, – прохрипела женщина. – Клянусь Светом и всем святым в мире, что, если ты не убьешь меня, я найду способ прикончить тебя.

Она вытерла окровавленный рот рукой, запачкав пальцы.

Райтен усмехнулся:

– Будь я проклят, но ты мне нравишься, милашка. Ты говоришь так, словно заглянула в глубину моего сердца. – Он смотрел на нее сверху вниз. – Видишь? Большинство людей подумали бы, что ты просто болтаешь. Шлепаешь губками, изображая плохую девочку, а может, и чтобы почувствовать себя немного храбрее. Но я гляжу в твои глаза и знаю, что ты говоришь правду.

– Если я выживу, – женщина говорила твердо, – тебе придется каждый день оглядываться через плечо, потому что, как только я найду тебя, я тебя убью.

Все еще ухмыляясь, чувствуя себя куда лучше и удивляясь тому, как все обернулось, Райтен кивнул:

– Я знаю, женщина. И будь я сверхсамоуверенным хвастуном, как кой-какие старикашки-жрецы, я бы, возможно, совершил ошибку, обломав тебе рожки, смирив и оставив в живых. Многих можно запугать и больше ни о чем не беспокоиться. – Женщина с трудом поднялась на ноги в открытом бунте. – Но ты и я, женщина, – продолжил Райтен, – мы не такие, как все. Люди ни во что нас не ставят, они полагают, что мы блефуем. Люди не понимают, что однажды мы возненавидим их и начнем разрабатывать план их падения, поджидая, когда они проявят слабость, которой мы сможем воспользоваться. – Он сделал паузу. – Совсем как ты, прошедшая через все оскорбления, которым я подверг тебя, чтобы сломать, но оставшаяся при этом достаточно сильной, чтобы попытаться убить меня.