– Их там как минимум трое, – признался я. – В «Таймс» писали о странной эпидемии, поразившей трёх малышей, они вдруг стали зелёными.

– Что?! – вытаращив глаза, ахнул дон Диего. – Это заразно? Тогда мы отменяем операцию, пока не положили всё стадо. Я не могу позволить себе стать зелёным! Меня просто не поймут на работе, у нас в Штатах сложные отношения с цветными.

– Приехали, – оповестил Фрэнсис, со скрипом останавливая кеб.

Мы с волком поняли, что отступать поздно. И пусть чёткого плана у нас нет, но, в конце концов, многие дела у того же Шерлока Холмса прокатывали на ситуационной интуиции и чистом везении. Охотничий азарт загорелся в чёрных глазах южноамериканца, я также почувствовал влекущее любого истинного британца адреналиновое вдохновение. Месье Ренар всегда верил в меня, как можно было посрамить его память…

Рыжего донца мы оставили в засаде на углу, если он увидит бегущего павиана, то остановит всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Обезьяне по прямой никогда не удрать от коня, даже если речь идёт о «близких к природе».

Также не стоило труда найти приют имени Святой Варсонофии, их вывеску освещал тусклый газовый фонарь. На наше счастье, поднялся лёгкий ветерок, так что знаменитый лондонский туман стелился скорее на уровне пояса, не поднимаясь выше. Сотрудник пинкертоновского агентства согласно старой французской поговорке предложил устроиться в засаде как раз под фонарём. Я не стал спорить, тем более что…

– Мэрзавцы, подлэцы, нэгодяи! – Из распахнувшихся дверей кубарем вылетел барон Гастингс. – По судам затаскаю, козлощёкие губосвисты! По миру пущу всю вашу грязную богадэльню бэспардонных крысожуев! Что же дэлать-то, а?!

Я на автомате собрался окликнуть павиана, чтобы спросить, не можем ли мы чем-то помочь, но волк вовремя успел запечатать мне рот лапой в чёрной перчатке. «Спасибо, – подумал я. – Молчание действительно золото». Меж тем барон легко вспрыгнул на кованый козырёк над крыльцом и, раскачиваясь на вывеске, запричитал:

– Трое… их трое, а зэлёный должен быть всэго один! Я сам мазал эму лэвую пятку зэлёнкой! Нэ всэго, а пятку, только пятку… Что за чертовщина, жидкобрюхие твари?!

– Продолжайте наблюдение, мой юный друг, – прошептал мне в левое ухо дон Диего, прислушиваясь к чему-то. – Мне нужно кое-что выяснить.

Один миг, и он исчез в низком тумане, словно нырнув в реку. Вот был, стоял рядом – и вот уже нет его, как будто бы никогда и не было. Павиан продолжал бушевать, суча ногами, из его пасти вылетали ужасные богохульства:

– Мэрзкорылые хлюпоносы, я вас наизнанку вывэрну! Вы мнэ заплатите, я рэмни из ваших простодырых шкур нарэжу и ими же засэку вас до смэрти, хрюкодавы приютские!

– Да он не только пьян, но ещё и под кайфом. – От насмешливого шёпота в правом ухе я едва не подпрыгнул. – Не пора ли и нам проявить себя? Обожаю импровизировать!

Появившийся так же внезапно, как и исчез, дон Диего вдруг схватил меня за руку и потащил вперёд. «Ньютон же шестикрылый…» – успел подумать я, когда мы встали нос к носу с бароном Гастингсом.

– Милорд, мы к вашим услугам!

После такого я успешно подавился «пресвятым электродом Аквинским»…

– А я вас знаю… Вы же из полиции… – Павиан вперил в нас нетрезвый и недоверчивый взгляд, но гривистый волк был воистину неумолим, его несло, как поэта Байрона в палате лордов.

– От вас ничего не скроешь, приятель, но агентство Пинкертона скорее конкурент, чем союзник Скотленд-Ярда. Мне также не терпится раскрыть это дело и утереть высокомерный нос инспектору Хаггерту!

– Хм, а что вы…

– Мы готовы вместе с вами штурмовать этот приют, чтобы вырвать вашего наследника из лап коварных… Как вы их назвали?

– Мэрзкорылые хлюпоносы, – мрачно подсказал я, чтобы хоть как-то обозначить и собственное присутствие в этом дичайшем фарсе.

– Какие эпитеты, прямо пуля в пулю, непременно запишу при случае! – подтвердил дон Диего, фамильярно приобняв барона за плечи. – Мы поможем вам вернуть дитя безутешной матери!

– Но как? Они же всэ зэлёные…

– Чего проще, тащим всех троих, а уж материнское сердце определит своего!

Расчувствовавшийся барон полез целоваться с волком, так что его пришлось практически оттаскивать за воротник, и не скажу, чтобы это было легко. Ну а дальнейшие действия нашей, с позволения сказать, трагикомедии шли так, словно их писал Эдвард Лир. То есть нелепо, нескладно, бессмысленно, но в цель! Поясняю…

Воодушевлённый дон Диего деликатно постучал рукоятью шпаги в двери приюта Святой Варсонофии. Нам открыли двое крепких монахов в коричневых рясах. При виде поднадоевшего павиана они начали сурово засучивать рукава, но гривистый волк неожиданно ловко стукнул их головами и ломанулся внутрь. Остановить его вдохновенные порывы было невозможно, я даже не пытался.

Да, собственно, мы с бароном и переглянуться не успели, как этот тип вылетел обратно на улицу, держа в каждой руке по запелёнатому младенцу и третьего в зубах. У всех малюток были одинаково зелёные мордашки, а уж орали все трое так, что хоть уши затыкай…

– Где кеб? – не разжимая зубов, прорычал волк.

– На углу, – указал я. – А ещё у вас, кажется, ус отклеивается?..

– Бежим!

Не ответив на мой вопрос, дон Диего рванул с места в карьер, а из приюта уже неслись яростные вопли. Если это погоня, то нас будут бить. Меньше чем через четверть минуты мы уже куча-малой сидели в паровом кебе донского жеребца, который в свою очередь, выругавшись по-русски, выжимал из машины всё.

Судя по нарастающему рёву, сзади нас нагоняла не только охрана, администрация, воспитатели, прислуга и уборщицы приюта, но и все находящиеся там дети и даже сама святая Варсонофия с половником наперевес! Каким чудом мы от них оторвались, известно только одному Господу Богу да, быть может, ещё рыжему Фрэнсису.

Возможно, именно поэтому я не сразу заметил, что среди пассажиров кое-кого не хватает. А именно отчаянного южноамериканского героя…

Десять – пятнадцать минут спустя, сделав пару витиеватых геометрических фигур вокруг кварталов по переулкам, беззастенчиво срезая углы и пугая не успевшие увернуться фонарные столбы, весёлый возница остановил кеб у особняка Гастингсов. Мы прибыли.

– Вытирайте ноги, джентльмены, – вместо приветствия возгласили чёрные лакеи, но при виде младенцев с зелёными лицами ахнули и с криком бросились наутёк.

Не знаю, право, что их так напугало, хотя вид ревущего барона с кучей орущих малышей на руках, возможно, вызывал некоторое сомнение в здравости его ума…

– Скорэй иди за мной, мальчик, – хрипел павиан, тяжело поднимаясь по ступенькам на второй этаж. – Порадуэм мою драгоценную супругу! Ты скажешь ей, что я сам всё придумал, нашёл малэнького лорда, потому что это я! Я должэн получить… Я… Что такое-э?!