– Вот так так, – начинает он, – боюсь, я отвлек вас от вашего долга, дорогая миссис Флэшмен. Простите меня, – дон поворачивается ко мне, – что до сих пор не представился. Дон Соломон Аслам, к вашим услугам. – Он кивает и взмахивает платочком. – Мистер Спидикат, ваш приятель, насколько мне известно, представил меня вашей очаровательной супруге, и я взял на себя смелость предложить… небольшую прогулку. Если бы я знал, что вас это расстроит… Но скажите: вам сопутствовала удача?

– Ну, не без этого, – отвечаю я, весь кипя при мысли, что, пока я демонстрировал свои способности, Элспет таскалась в компании этого сального парня. – Феликс, Пилч и Минн в три подачи: можете назвать это удачей. А теперь, дорогая, если мистер Соломон извинит нас…

К моему удивлению, он расхохотался.

– Назову ли я это удачей? Да я, наверное, сплю – такого не могло случиться!

– Почему же, – вскидываюсь я. – Я разбил калитку Феликса, перехватил мяч Пилча и попал Минну в ногу перед калиткой. Но это, вероятно, ни о чем не говорит иностранцу…

– Б-же правый! Не может быть! Вы, должно быть, разыгрываете нас?

– Эй-эй, поосторожнее с…

– Что вы, что вы… О, мой Б-г! – Соломон что-то залопотал, потом вдруг схватил мою ладонь и принялся тискать ее, прямо светясь от удовольствия. – Дружище, я просто не могу поверить! Всех троих? И подумать только: я все проглядел! – Он покачал головой и снова рассмеялся. – Ах, что за дилемма! Возможно ли сожалеть о часе, проведенном с самой прекрасной девушкой в Лондоне? Но в то же время, миссис Флэшмен, как дорого это мне обошлось! Подобного не случалось никогда! И я все пропустил, подумать только! Что ж, приходится платить за то, что не смог устоять перед красотой! Браво, молодой человек! Браво! Однако это стоит отметить!

Предложение застало меня врасплох. Элспет выглядела очаровательно-растерянной, но нам не оставалось ничего иного, как последовать за ним туда, где разливали спиртное, и он шаг за шагом вытянул из меня описание всех трех моих великих подач. Никогда мне не приходилось видеть столь взволнованного человека, и я поймал себя на мысли, что чувствую расположение к нему: Соломон хлопал меня по плечу, а когда я закончил рассказ, шлепнул себя по коленке от восторга.

– Здорово, будь я проклят! Да, миссис Флэшмен, ваш муж не простой герой – он гений! – Элспет расцвела и сжала мою ладонь, после чего остатки моего дурного настроения испарились. – Феликс, Пилч и Минн! Невероятно! Да, я тоже, на свой скромный лад, почитал себя игроком в крикет – играл в Итоне, знаете ли. К сожалению, нам ни разу не довелось выходить против Рагби. Впрочем, я в любом случае закончил на год или два раньше вас, дружище. Нет, это превосходит все достижения!

Это было весьма приятно, и не в последнюю очередь благодаря эффекту, оказанному на Элспет. Этот иностранный хлыщ, только что увивавшийся вокруг этой маленькой вертихвостки, теперь совершенно переключился на мой крикет. Она разрывалась между гордостью за меня и обидой за небрежение к ней, однако, когда пришло время расставаться – с его стороны, с россыпью комплиментов и уверений, что мы обязательно должны как можно скорее нанести ему визит, и с искренней любезностью с моей – он вернул себе утраченные позиции в сердце Эспет, поцеловав ее руку так, будто собирался обглодать до косточек. Но меня это теперь не волновало: парень, похоже, не из низов по происхождению, а раз учился в Итоне, то должен, по идее, иметь определенный вес, да и в деньгах явно недостатка не испытывает. К тому же вокруг Элспет увиваются все, без исключения.

Так закончился этот великий день, который я никогда не забуду, поскольку в ушах у меня всегда буду звучать знаменитые имена: Феликс, Пилч и Минн, а также три оглушительных вопля, изданных толпой, когда выбывал каждый из них. А еще это был день, когда в почву упали семена великих событий, в чем вы еще убедитесь, и первый маленький плод ждал нас уже по возвращении в Мэйфер. Им оказался небольшой пакет, засунутый в ручку двери и адресованный мне. Он содержал чек на пятьдесят фунтов и скверно отпечатанную записку со словами: «С благодарностью от Д. Тигга, эск.». Что за несносная дерзость: этот ч-тов букмекер, или кто там он есть, набрался наглости послать мне наличные, словно я был какой-нибудь профессионал, играющий за деньги.

Окажись он здесь сам, я бы дал ему такого пинка, что он летел бы до Уайтчепела, или отходил бы для науки тростью. Но раз его не было, я сунул чек в карман, а письмо сжег – это единственный способ указать выскочкам, где их место.

* * *

[Выдержка из дневника миссис Г. Флэшмен, 1842 г.,

день и месяц не указаны]

…сказать по правде, для Г. очень свойственно оказывать в «Лордс» некоторое внимание другим леди, которые буквально с ума по нему сходят. И мне ли осуждать вас, мои менее удачливые сестры? Он такой высокий, статный и красивый, настоящий Английский Лев, что я почти лишаюсь чувств от любви и гордости… Знать, что этот удивительный человек, вызывающий у всех зависть и восхищение – мой муж!! Он – совершенство, и я люблю его сильнее, чем способна передать.

И все же мне хотелось бы, чтобы Г. обращал меньше внимания на окружающих леди, которые улыбаются и машут ему, когда он на поле, а подчас настолько забывают о рамках приличия, присущих нашему нежному полу, что заговаривают с ним! Разумеется, ему нелегко казаться безразличным – такому Обожаемому, – и в силу своей бесхитростной, рыцарской натуры он, я знаю, чувствует себя обязанным принимать их заигрывания из страха проявить, по его мнению, недостаток обходительности, присущей истинному джентльмену.

Он настолько Благороден и Вежлив, даже с такими déclassé[26] персонами, как одиозная миссис Лео Лейд, компаньонка Герцога, чье внимание к Г. носит настолько открытый и бесстыдный характер, что послужило поводом для некоторых разговоров и заставило меня вспыхнуть от стыда за ее репутацию, которой, уверена, у нее нет вовсе!!! Но Г., по своей наивной, мальчишеской доброте, не способен ни в ком разглядеть недостатков – даже в такой падшей женщине, каковой она, не сомневаюсь, является, так как ходят слухи… Но не будем марать твои чистые страницы, дорогой мой дневник, присутствием таких Мелких Сущностей, как миссис Лео.

Но воспоминание о ней снова говорит мне о Долге Защищать моего любимого – поскольку он совсем еще мальчишка, с присущей им naiveté[27] и восторженностью. Сегодня, скажем, он выглядел весьма задетым и разъяренным по причине внимания, оказанного мне доном С.А., человеком, абсолютно sans reproche[28] и наделенным выдающимися личными качествами. Говорят, с имений и предприятий в Дальней Ост-Индии он имеет пятьдесят тысяч в год, вращается в Лучшем Обществе и даже был на приеме у Е.К.В. Это настоящий англичанин, хотя мать его была испанской донной, и наделен в высшей степени обворожительными манерами, обращением и вообще один из самых приятных людей. Признаюсь, меня не на шутку позабавило произведенное мною на него впечатление, что носит характер совершенно безобидный и естественный, поскольку замечено: Джентльмены его Типа даже более чувствительны к красоте, чем те, в чьих жилах течет чистая Европейская Кровь. Боюсь, бедный Г. был не слишком обрадован, но я не могу удержаться от мысли, что ему следует знать о равенстве обоих полов в части безобидного ухаживания, и раз уж особы, подобные миссис Л.Л., так увиваются вокруг него, несправедливо будет возражать против естественного внимания ко мне со стороны дона. К тому же их нельзя ставить на одну доску, так как дон С.А. в высшей степени наделен тактом и обхождением: он приятный, с деньгами, лишен фамильярности в обращении. Наверняка мы частенько будем встречаться с ним в Обществе этой зимой, но, обещаю, не настолько, чтобы заставить моего Драгоценного Героя слишком страдать от ревности – он ведь такой чувствительный…