– Одна из которых стала женой князя Вессарского, Иннора…

– Иннора Великого, – поправила Летиция.

И парик тоже. Съехал он немного. Самую малость. А вот от поправки тоже съехал, но уже на другую сторону, отчего вид у прекрасной принцессы стал несколько разбойничий.

– Первого государя Ладхемского…

– А другая, – продолжил Светозарный. – Вышла замуж в страну снегов, где и кровью своей благословенной принесла весну в край вечных морозов.

– У Иоганна Благостного была супруга из далеких краев, – Мудрослава чуть склонила голову. – Интересно… получается.

Очень интересно.

И выходит… а что, собственно говоря, выходит?

– Все просто, – прогромыхал знакомый голос. И все обернулись. А рябая девица и рот разинула да так, что я заволновалась: как бы она челюсть не вывихнула ненароком-то.

Командор Лассар, конечно, на людей неподготовленных впечатление производил.

И ладхемцы в алых мундирах поспешили вытянуться, островитяне вновь к топорам потянулись, а старший из числа степняков руку на плеть положил.

Нет, надо с этим что-то да делать, в смысле, с местною дурною привычкой являться к обеду во всеоружии. Этак ведь недолго поубивать друг друга.

А оно нам надо?

Оно нам не надо. Вот совершенно.

– Спокойно! – как-то голос мой прозвучал вот совершенно неспокойно. Нервно даже прозвучал, да. – Это всего-навсего Командор Лассар…

…лягушонка, мать его. В коробчонке.

Командор соизволил изобразить поклон.

– Воплощение тьмы… – пробормотал Светозарный каким-то вот таким нехорошим тоном, который будил в моей душе подозрения, что поздновато я спохватилась.

При входе надо было изымать оружие.

И столовые ножи.

И вилки убрать. Так, на всякий случай.

– Проклятое творение некроманта… – Светозарный выступил вперед и плечи расправил. И главное вид у него сделался донельзя героическим.

Принцессы оказались за широкою спиной.

– Это…

Я удержала Ричарда.

Что-то подсказывало, что угрозы Светозарный не представляет, да и справится с ним Лассар. Тот и хмыкнул. И голову набок склонил.

То есть шлем склонился.

Тьма в нем качнулась, заклубилась.

Летиция Ладхемская охнула и поспешно замахала веером.

– А он тоже мертвый? – уточнила Ариция Ладхемская, сделав попытку вылезть вперед, но была остановлена рукой Светозарного. Тот разом сделался вроде как выше, шире и желанием защитить всех да вся от него за версту разило. Как и благочестием.

Даже вон нос зачесался.

– Мертвый, мертвый, – Лассар спорить с девицей не стал. – А что до этой вашей… так просто все. Отсюда она. И не сестры то были, а правнучки.

– Я… вызываю тебя на бой! – прозвучал не слишком уверенный голос Светозарного.

– Обойдешься, – Лассар отмахнулся. – Не дорос ты еще со мною биться.

Рыцарь света и благородный паладин моргнул.

Наверное, этакого он не ожидал. Он оглянулся на Ричарда и в глазах его читался вопрос и даже возмущение. Я развела руками: что поделаешь, жизнь, она такая.

– Это… это не честно!

– Зато удобно, – Лассар взял со стола виноградину. – Если бы ты знал, мальчик, как я устал биться со всякими там…

– Я не всякий!

– Это ты так думаешь. Я вон… еще первые пару сотен лет, так тихо было. Спокойно. Нежить одна. А потом понеслось. Каждый год какой-нибудь придурок да явится с фантазией больной. Повергнуть меня… и главное, сперва-то еще пытался вразумлять, говорить… так нет… напрямую не выходило, так начали, то какой-то трухи в саркофаг напихают.

– Это были мощи, – зачем-то пояснил Ксандр, который до того стоял тихо. – В хрониках указано. Мощи святой Агнелии.

– Вот… никакого сочувствия к бедной женщине. И у меня потом почесуха. То артефакт кинут, то голову чью-то, небось, тоже несчастного святого, то еще какую пакость… успокойтесь уже. Глянешь, вроде и взрослые люди, а ведете себя, что дети…

Стало тихо так.

Неудобно.

Светозарный покраснел.

Плотно так. С гарантией. Принцессы поспешно отвернулись, делая вид, что очень уж их живопись местная заинтересовала. Викинги и те, кажется, смутились. Правда, не понять, с чего.

– Погодите, – и в этой тишине голос человека, что держался подле островитянки, прозвучал донельзя звонко. – Так вы утверждаете, что та женщина…

– Последняя дева из рода Архаг. И не Кессария её звали. Кессери-ан-ора Архаг, дочь Ричарда Архаг…

Стало еще тише.

– Но это… простите… это… – человек прикусил губу. – Это же все меняет!

– Она появилась на свет в год, когда великий город пожрала тьма, и с ним – сильнейших из сильнейших. В год, когда мы вынуждены были заплатить кровью и жизнью за все-то, сотворенное, во благо ли оно было сотворено или во вред, – Лассар поднял на ладони красный камень. Откуда взял?

Ричард не видел.

Камня так точно.

Он был невелик, чуть больше перепелиного яйца, но горел ровным ярким светом. И казалось, даже солнечный свет сделался тусклее.

Погасли драгоценности принцесс.

И появилось огромное желание – коснуться этого вот огня. Он должен принадлежать Ричарду! И только ему! Желание было столь сильным, что он почти решился шагнуть.

Потребовать.

Но чьи-то пальцы опустились на руку. И наваждение схлынуло.

– Это не может быть правдой, – Светозарный упрямо мотнул головой. И подумалось, что все-таки, наверное, зря его Ричард приглашал.

Вызов этот неудачный.

И насмешка.

Проигрыш паладин принял бы, как и смерть, а вот сумеет ли простить отказ от боя? И насмешку? Стоит. Смотрит. Желваки ходят. И в глазах обида. Хотя вот зря. Лассар, он… его и демон одолеть не сумел, что уж о человеке говорить.

Сам Ричард точно не рискнул бы вызывать.

– Я еще был живым человеком. Я помню это дитя с волосами белыми, что лебединый пух. Она росла… она была нашей надеждой, и каждый, кому случилось уцелеть, боялся, что однажды не сумеет эту надежду защитить. И дарил ей силу, – голос Лассара звучал глуше обычного. – Мы, те, кто еще недавно тряслись над каждою крупицей, жизни свои тратили на преумножение этой силы, могущества, теперь готовы были отдать всю, до капли, лишь бы уцелело это дитя.